Однако рекомендации Лысенко тут же приняли к исполнению партийные чиновники. Их приказ полетел в края, области, районы, оттуда в совхозы и колхозы. Сотни тысяч крестьян вместо того, чтобы заняться делом, были вынуждены тратить время на чепуху (27). А обернулась эта затея страшным провалом. На огромных массивах колхозных полей была переопылена масса самых ценных посевов -- семенных. Были перепорчены основные сорта зерновых культур, что сразу же и на много лет снизило их урожайность. Случилось то, о чем предупреждали генетики и селекционеры.
Был вред и другого порядка. Вовлечение в "науку" сотен тысяч колхозников (даже если это вовлечение было лишь на бумаге) неправомерно раздувало амбиции тех, кто хоть и не мог называться ученым, но теперь этим высоким титулом именовался. Лысенко раздувал тягу к незаслуженным званиям. В его журнале "Яровизация" было печатали панно с виньеточками и кудрявой вязью "Народные академики", на которых красовались фотографии полуграмотных избачей из хат-лабораторий с наморщенными лбами, то рассматривающих глубокомысленно термометр в вытянутой руке, то объясняющих что-то другим таким же "академикам-избачам" из развернутых перед ними книг.
Так, после арестов и высылки самых толковых крестьян, была подведена база под "идеологический карьеризм", а заодно опошлена наука и обесславлены истинные академики. Девальвация высоких титулов вела к девальвации науки и морали в целом. Аппетиты карьеристов росли. Требовательность, доказательность и скрупулезность настоящей науки были объявлены кастовыми предрассудками буржуазных (или обуржуазившихся) ученых (читай -- врагов).
Принижение науки готовило платформу для последующего не менее опасного социального феномена, развернувшегося почти полстолетием позже, когда науку объявляют ответственной за многие промахи. Испорчена природа -- не лидеры общества виноваты, одурманивающие народ лозунгом "Мы не можем ждать милостей от природы: взять их у нее - наша задача" (а что ее жалеть! косную!), не организация труда плохая (вязанка дров нужна -- вали дерево: вон их как много, дерёв-то, после нас разберутся...), а во всем-де ученые виноваты. Они химию развели, о последствиях не подумали, прошляпили ("только о своей высокой зарплате и заботились!"). Прогрессируют болезни -- ученые виноваты, да и врачи -- разве это врачи! Вот раньше земские врачи были, без кардиографов и гастроскопов, а диагнозы ставили и лечили прекрасно! А то, что в свое время лысенки, презенты и иже с ними обрушивались на ученых, призывавших к охране природы, и, что именно лысенки, идя в ногу с жадными и охочими до скорых побед властителями, жаждавшими "их -- новый -- мир построить"давали санкции на любое варварство в отношении животного и растительного мира, стерлось из памяти.
Это принижение науки в угоду дешевому практицизму -- прямое и трудно искоренимое следствие политики тех лет. Социальные просчеты, опасные их долгоживучестью, трудностью вытравливания из сознания масс -- одно из страшных последствий лысенкоизма. Давно отброшен и забыт нелепый призыв к переопылению сортов, в этом вопросе наука все-таки смогла сказать свое слово. Но засилие вошедших во вкус и в должности, да так и не обучившихся практиков, нередко продолжается. Отношение к науке как к служанке общества, долженствующей утолять не жажду познания неведомого, а быть всегда и во всем лишь опорой практикам -- сохраняется. И не только в агрономии и биологии.
Терентий Мальцев и другие "народные академики" отвергают генетику
Призывы Лысенко смело идти в науку, обращенные к малограмотным людям, не остались безответными. Нашлось немало смельчаков, решивших, что дело такое им вполне по силам.
Подбивая людей на этот путь, Лысенко подыгрывал партийной пропаганде, подлаживавшейся, в свою очередь, под Сталина, который утверждал сходный стиль в управлении страной, порочил своих коллег в высшем руководстве партии -- более образованных и неизмеримо больше его знавших.
"Осуществляется единение науки и труда", -- писала "Правда" в передовой статье 18 ноября 1937 года (28). То же самое, своими словами, твердил Лысенко. К двадцатилетию советской власти вышел специальный номер журнала "Яровизация", в котором -- также в передовой статье -- было сказано:
"...смелая постановка и разрешение проблем и постоянное чувство ответственности перед социалистической родиной... массовость исследовательской работы, участие в ней тысяч колхозников-опытников... смелое выдвижение талантливых исследователей из среды масс опытников колхозников... -- вот замечательные черты советской агробиологической науки" (29).