— Мсье будет мне повиноваться?!
— Абсолютно… — Андре Дешамп не успел сказать до конца, как Сейнт-Клэр хлестнула плеткой по чести Франции.
— Только не в лицо! — завопил он.
— Это плетка следов не оставляет — это для особых господ с положением в обществе, — усмехнулась Сейнт-Клэр. Она подняла свечку и спросила: — Как насчет воска?..
Через час Андре Дешамп, изрядно покрасневший, с испариной на лбу, спустился в кабаре и подсел к Лорену Доминику.
— Вот теперь с удовольствием выпью пиво, — сказал он Лорену.
Они молчали несколько минут, пока официант обслуживал их.
— А ты сам сюда часто ходишь? — спросил Дешамп.
— Ну… удовольствие это не из дешевых. Я — государственный служащий, хотя имею доход от ренты унаследованного имущества. Кстати, о доходах я хотел поговорить, равно, как и о некоторых международных делах… если, конечно, голова ясная у тебя.
— Проясняется. Слушаю…
— Сперва о нашем кармане. Есть интересный проект… Продать башню…
— Какую башню?
— Железный кол… ты же не любишь Эйфелеву башню?
— Не только я — Мопассан любил там обедать, так как это единственное место, откуда его не видно. Новость — сенсационная. Ты сегодня решил меня удивить сразу несколькими вещами.
— Мы можем хорошо подзаработать… От тебя нужно участие в одном мероприятии, чтобы придать ему вес. Никакой дальнейшей ответственности — стороны разберутся сами, а мы получим свою долю за поддержку проекта.
— Надеюсь, что все там законно. Я не хочу участвовать в темных делах.
Лорен Доминик усмехнулся:
— Темные дела мы оставим на втором этаже. Не волнуйся, все, насколько я знаю, законно, но пока что конфиденциально. Пока никому не говори об этом.
— Добро.
— Теперь о делах государственных… Как мы все знаем, Германия наращивает свой военный потенциал, и мы должны противодействовать этому на всех фронтах. Создание международного альянса — это один из важнейших аспектов нашей обороны, но не исчерпывающий. Нам надо усиливать собственную оборону, так же, как и попытаться нанести удар на территории врага…
— Ты о военном ударе?
— Нет, конечно. Это будет означать войну. Я о другом… В Германии есть воинствующие круги, но есть и более разумные политики…
— Да. С некоторыми из них я хорошо знаком. Например, с Фридрихом фон Хольштейном — главой политического департамента в Министерстве иностранных дел Германии.
— Вот именно! Это очень хорошо, и у меня по этому поводу есть, на первый взгляд, безумный план. Но я над ним долго думал…
— М-да… опять откроется дверь в какое-нибудь затаенное место… и оттуда — бах!
— Правильно! Поэтому я тебя сюда привел.
— Объясни! Я ничего не понимаю… При чем тут Германия?
— У некоторых людей в душе есть необходимость открыть дверцу в потаенный коридор, как ты сделал это сегодня. Да я тоже этим грешу, и поэтому ко всему этому отношусь нормально…
Дешамп хотел запротестовать, но Доминик продолжал:
— Давай пока оставим в сторону разговоры о религии. Позволь мне сказать до конца… Так вот, у меня есть сведения, что воинствующий кайзер Вильгельм вместе со своими близкими единомышленниками иногда грешит… Извини, может слово подобрал неправильно… Опять хочу, чтобы ты воздержался от рассуждений о религии и морали. Скажем, что вкусы у них несколько пикантные…
— Немцы вряд ли могут удивить нас, французов, насчет пикантности вкусов…
— А что если это касается сугубо мужских отношений?
Дешамп поднял удивленно брови.
— Это достоверные сведения, — продолжил Доминик. — Я получил их от мадам Сейнт-Клэр, которая иногда выезжает на «гастроли» в Берлин, там она знает некоторых людей…
— Интересно!
— Да, у меня есть подтверждение, что адъютант кайзера генерал Куно фон Мольтке балуется с мужчинами. Кроме того, у него довольно стабильная связь с близким другом кайзера Филиппом Эйленбургом. А последний враждует с твоим приятелем Фридрихом фон Хольштейном.
— Вроде понимаю ход твоих мыслей… Ты хочешь использовать вопрос содомии против Эйленбурга и его сторонников? Как я слышал, во время марокканского кризиса эти так называемые связи сыграли нам на руку. Наш дипломат был вхож в круг Эйленбурга, и при их помощи мы предотвратили воинственный ответ Германии.
— Времена изменились! Но надо действовать через британцев. Наше участие, как главных врагов Германии, развалит дело. Фридрих фон Хольштейн выступает за дружеские отношения между Германией и Британией. Нас он не любит. К нему надо будет подойти через англичан.