У Гитлера загорелись на секунду глаза.
— Может, он тебе поможет… правда, он — странный тип… для меня он странный…
— В каком смысле?
— Ладно, об этом не будем. Не хочу оскорблять вашу братию художников. Но вы все немного странные…
— Я знаю, что ты имеешь в виду… Я как раз за нормальное искусство. Только вырождающаяся богема наших больших городов может испытывать удовольствие от всякой дряни, что называется современным искусством. Хоть я и живу очень скромно, но посещаю оперу и театры. Вот я был недавно на постановке «Убийца — надежда женщин» молодого автора и так называемого художника Оскара Кокошки. Мне просто — я извиняюсь — блевать хочется! Только идиоты могут отыскивать жемчужное зерно в навозных кучах этой литературной китайщины и дегенеративного искусства!
Во время очередного свидания с Фрейдой Али заговорил о молодом художнике, которому ему почему-то захотелось помочь. И они договорились отвести его к Климту.
Встреча состоялась в салоне моды «Сёстры Флёге» в «Каза Пиккола», которой управляла пассия Климта Эмилия Флёгге. Благодаря патронажу Климта салон был украшен лучшими мастерами венского сецессиона.
— Может, твой кавалер купит платье тебе? — сказал Климт, когда предложил Фрейде встретиться именно в салоне.
— Ты хочешь, чтобы я раскрутила его на хорошую сумму ради твоей Эмилии? — в ответ съязвила Фрейда.
— Почему бы и нет? У русских много денег, и они любят ими швыряться.
— Он не русский…
— Не имеет значения. Все они там с востока любят повыпендриваться.
В любом случае, выбирать не приходилось. Фрейда, Али и Адольф прибыли в салон «Сёстры Флёге» и терпеливо ждали приговора Климта. Последний, разглядывая картины Гитлера, сказал тому:
— Молодой человек, у вас неплохо получается. Я не думаю, что могу вам помочь… У вас хорошая рука, вы чувствуете краски… я не знаю, чему бы я вас мог учить.
Гитлер был крайне польщен, услышав похвалу из уст самого Климта. Он собрал свои картины и наброски и удалился.
— Надо бы купить пару его картин, — отметил Али.
— Если есть лишние деньги… а они у тебя есть. Я имею в виду, совсем лишние — я не увидела в его картинах чего-то необычного, — сказала Фрейда.
— Раз Климт считает, что у него талант, то вполне возможно через лет пять он станет знаменитостью. Вот тогда цена на его картины поднимется. Ван Гога картины вон как подскочили после его смерти!
— Так что, ты будешь скупать всякое барахло? Насколько это разумно с точки зрения бизнеса?
— Посмотрим…
— А могу я тебя спросить — откуда у тебя столько денег? Чем ты занимаешься?
— Отец у меня нефтепромышленник…
Али пока не решался рассказывать Фрейде про Эмиля Рума и про свою революционную ячейку, хотя и намекнул, что увлекается некоторыми левыми идеями.
— Вообще, отец хочет, чтобы я вернулся, — сказал Али и вздохнул. — Но у меня нет такого желания.
— Я тебя понимаю. Ты уже другой человек. Тебе будет, наверно, тяжело жить в России.
— М-да… Думаю, мне действительно будет тяжело после стольких лет жизни в Европе.
— Тебе надо всерьез заняться медицинской практикой. Ты сможешь вполне безбедно существовать здесь и без отцовских подачек.
— Посмотрим…
Их разговор прервала Эмилия Флёгге и пригласила на чашку кофе в компании с Климтом. Они говорили об искусстве, последних венских сплетнях и потом остановились, конечно, на моде, в салоне одежды — это неизбежно. Климт и Эмилия затронули тему женских корсетов — Али чуть-чуть напрягся, он все еще тяжело привыкал к открытым беседам на подобные темы.
— Корсет — это символ женского порабощения патриархальным обществом, — говорил Климт. — Наша новая линия платьев с Эмилией не предусматривает этого элемента…
— То есть как?! А что вместо этого? — изумился Али.
— Русский дикарь… — вздохнул Климт.
— Я не русский…
Климт не слушал и продолжил:
— Конечно, женщина будет покрыта. Не будет приталенной одежды. Платье должно быть свободным… Эмилия покажи нашу модель «It Girl»… Фрейда, может, примеришь и покажешь своему дикарю, как красивы могут быть женщины без корсета.
Фрейда взяла платье у Эмилии и пошла переодеваться.
— Не обижайся, мой друг, — обратился Климт к Али. — В нашем кругу… богемном… надо отбросить многие условности…
— Пытаюсь…
— Странный ты немного, — прищурив глаза, сказал Климт. — То ли врач, то ли арт-дилер…
— Ну я только учусь… и тому, и другому.
— Вот это странно…