Черчилль указал на бутылку скотча и предложил выпить Реймонду, на что тот ответил согласием.
— Надо отметить, что, в отличие от других мест Франции, в Биаррице говорят на английском. Там зачастую отдыхают наши. Женщины любят тамошние дома моды. Что касается меня, то я отдыхал у хорошего приятеля Мориса де Фореста. Знаком?
— Лично не знаком, но я слышал о нем.
— Гм… все сейчас говорят про события в Нанте. Про всякие воздухоплавательные средства…
— Да…
— Морис, кстати, гонщик и энтузиаст воздухоплавания. Его навещал Луис Блериот, французский инженер и авиатор — и они говорили о перелете через Ла-Манш.
— Я слышал об этом. Газеты писали… А в Париже я видел его моноплан. Впечатляет, конечно. Представь, что если эти штуки будут летать и притом массово!
— Не знаю, хорошо это или плохо…
— Ты заговорил как мой отец.
— Что он говорит?
— Что Британия перестанет быть островом.
— Правильно. И поэтому нам надо усиливать свой флот для защиты, а заодно думать о грядущей реальности — авиации. От этого никуда не убежишь. Прогресс! Но у тебя, судя по всему, важное дело ко мне?
— Помнишь, мы говорили об убийстве русского инженера…
— Да.
— Так вот, это убийство, очевидно, связано с событиями в Нанте и немецким дирижаблем.
— Ты этим занимаешься? Дело, как-никак, касается Министерства внутренних дел… ну и, может, военного ведомства.
— Значит всех нас. Речь идет о немцах, речь идет о техническом прорыве…
— Да-да-да… Значит, в этом деле русские не замешаны?
— Точно утверждать нельзя… Но можно полагать, что все же это дело рук немцев.
— Хорошо! С русскими мы будем заключать договор этим летом. Совсем скоро. Я также осведомлен о том, что король распорядился отправить приглашение Вильгельму посетить Британию. Письмо вот-вот должно уйти к адресату. Я говорил с заместителем министра иностранных дел Хардингом…
— Гм… И что — мир с Германией?
— Нет, конечно. Но может это поможет снизить напряженность после всех этих событий. Нам, конечно, следует заниматься своими делами.
— Насчет дел… Ты слышал про слухи о некоторых странных вкусах в окружении Вильгельма?
Черчилль заинтересовался: — Нет. Что за такие вкусы?
— Сугубо между мужчинами…
— Не может быть! Насколько это слухи, а насколько — правда?
— Я и хочу выяснить. Мне надо поехать в Германию. Я знаю, что это не входит в наши обязанности. Но у меня есть контакты, и они, если будут говорить с кем-то, то только со мной. Я должен лично поехать.
Черчилль некоторое время раздумывал.
— Ты получил мое добро. Будь осторожен!
Эдмунд Свансон, несмотря на несколько месяцев активных усилий, так и не смог найти истинного убийцу или убийц русского инженера. Алкоголик-сосед не в счет — он давал противоречивые показания, и опытному следователю было очевидно, что к этому делу, как минимум, кто-то еще приложил руку. Свансон считал, что к этому делу причастны два русских гражданина, как-то связанные с посольством России в Лондоне. Преодолевая сопротивление начальства, он все еще продолжал вести расследование, пока не грянули события в Нанте. Здесь уже все указывало, что нити тянутся к Лемеру, а оттуда к немцам. Руководство Скотланд-Ярда к тому же получило рекомендацию не больно-то усердствовать с русским следом. Британия готовилось подписывать договор с Россией — создавалась Антанта против Германии. В этих условиях, когда отчетливо просматривалась рука Берлина в событиях в Нанте, а оттуда и в связях Лемера с русским инженером, никому не было выгодно копать под русских.
— Здесь может быть только два варианта, — говорил начальник Свансона Дональд Рейд. — Или немцы сами убили русского инженера — он мог что-то напортачить, сказать лишнего или что-то еще. Или, если это сделали все же русские, они разузнали о связях Королева с немцами. В этом случае, это нам на руку. Чем-то темным он там занимался, по крайней мере, на наше правительство он не работал.
Свансон в этих условиях не мог далее настаивать на выделении людских ресурсов на дальнейшее расследование.
Между тем, он занимался расследованием и целой дюжины других преступлений. Многие дела раскрывались в первую неделю, а таковых в Лондоне, как и в любом большом городе, было множество. Но Свансон иногда задавал себе вопрос — что есть в деле убийства русского инженера такого, что он никак не мог позабыть о нем?
Поделившись своими мыслями с Конан Дойлом во время очередной встречи в «Афиниуме», он услышал от автора детективов ответ: