– Ты задержался, – выговорил ему Лотар и, схватив Джона за кожаный жилет, притянул его поближе к себе и принюхался к его дыханию.
– Ни капли, хозяин! – проскулил Свинка Джон. – Клянусь невинностью моей сестры!
– Это мифическое существо.
Лотар отпустил его и посмотрел на мешок, лежавший у ног Свинки Джона.
– Двенадцать бутылок. Как ты и сказал.
Лотар открыл мешок и достал пресловутый «Кейп смоук». Горлышко было запечатано воском, и, когда Лотар поднял бутылку к свету, стало видно, что бренди внутри имеет темный ядовито-коричневый цвет.
– Что ты узнал в деревне?
Он вернул бутылку в мешок.
– В лагере семеро загонщиков…
– Я насчитал пять.
– Семь, – непреклонно повторил Свинка Джон, и Лотар хмыкнул.
– А что насчет белых офицеров?
– Они вчера уехали в Очиваронго, чтобы купить еще лошадей.
– Через час стемнеет. – Лотар посмотрел на солнце. – Бери мешок и иди в лагерь.
– Что мне им сказать?
– Скажи, что ты продаешь – дешево, и дай попробовать бесплатно. Врать ты умеешь, наговори чего-нибудь.
– А если они не пьют?
Лотар рассмеялся над неправдоподобностью этого предположения, но не потрудился ответить.
– Я двинусь после восхода луны, когда она поднимется над деревьями. Это дает тебе и твоему бренди четыре часа на обработку этих солдат.
Мешок звякнул, когда Свинка Джон вскинул его на плечо.
– Помни, Свинка Джон, я хочу, чтобы сам ты был трезв, или ты умрешь… Я не шучу.
– Неужели хозяин думает, что я какое-то животное, что я не умею пить как джентльмен? – сердито бросил Свинка Джон и потащился прочь с видом оскорбленного достоинства.
Лотар со своего наблюдательного пункта следил, как Свинка Джон пересек сухое песчаное русло реки Свакоп, с трудом поднялся на противоположный берег со своим мешком и направился к загону. У колючей изгороди его остановил часовой, и Лотар видел через бинокль, как они разговаривают; наконец цветной служивый отложил в сторонку свой карабин и заглянул в мешок, который Свинка Джон открыл перед ним.
Даже с такого расстояния и в сгущающихся сумерках Лотар увидел, как блеснула восторженная белозубая улыбка солдата; он сразу повернулся и позвал своих товарищей. Двое из них вышли из палатки в одном нижнем белье; последовала продолжительная дискуссия, сопровождаемая энергичной жестикуляцией, кивками и хлопаньем по плечам, и в итоге Свинка Джон сломал воск на горлышке одной из бутылок и протянул солдатам выпивку. Бутылка быстро переходила из рук в руки, и каждый дегустатор на мгновение прикладывал ее к губам и высоко поднимал, как горнист поднимает трубу, а потом задыхался и ухмылялся. Наконец Свинку Джона, как почетного гостя, вместе с его мешком провели в лагерь, и он исчез из поля зрения Лотара.
Солнце село, наступила ночь, а Лотар все оставался на гребне. Он, словно яхтсмен, внимательно наблюдал за силой и направлением ночного бриза, то и дело менявшего направление. Через час после наступления темноты ветер наконец установился, и теперь его теплый поток дул в спину Лотара.
– Только бы он так и удержался, – пробормотал Лотар, а потом негромко свистнул, подражая музыкальному крику воробьиного сыча.
Хендрик появился почти мгновенно, и Лотар показал ему направление ветра.
– Пересеки реку повыше по течению и обойди лагерь. Не слишком близко. Потом поверни обратно, чтобы ветер дул тебе в лицо.
В этот момент с другой стороны реки до них донесся далекий крик, и они оба посмотрели туда. Костер перед палатками разожгли так, что пламя взлетало до ветвей акаций, и на фоне света виднелись силуэты цветных солдат.
– Какого черта они делают? – не понял Лотар. – Танцуют или дерутся?
– Ну, к этому времени они уже и сами не знают, – усмехнулся Хендрик.
Фигуры кружились у огня, сталкивались друг с другом, потом расходились, падая в пыль и ползая на коленках, или вдруг с огромным усилием поднимались на ноги, но лишь для того, чтобы раз-другой качнуться и снова упасть. Один из солдат был абсолютно нагим, его худое желтое тело блестело от пота, когда он сделал дикий пируэт, а потом упал в огонь, и его вытащили оттуда за пятки двое его товарищей, при этом все трое визгливо хохотали.