Шаса не ожидал, что его настолько захватит очарование этим гигантским котлованом, но его интерес в течение дня только возрастал. Даже жара и пыль его не устрашали. А жар, захваченный в ловушку отвесных стен, все усиливался, пока не стал особенно невыносимым, когда солнце начало светить прямо в неровную поверхность котловины. Густая пыль поднималась от раздробленного дна рудника, по мере того как молотобойцы взмахивали десятифунтовыми кувалдами, разбивая крупные камни на куски помельче. Пыль висела, как туман, над теми, кто грузил породу в вагонетки, и покрывала их лица и тела, превращая всех в призрачно-серых альбиносов.
– Тут иногда случается шахтерский туберкулез, – признал Твентимен-Джонс. – Пыль набивается в легкие людей и окаменевает. В идеале мы должны поливать породу водой, чтобы смочить пыль, но воды нам не хватает. У нас ее даже для промывки маловато. Так что мы определенно не можем позволить себе расплескивать ее вокруг. Так что люди умирают и становятся калеками, но для этого нужно лет десять, а мы даем им или их вдовам хорошую пенсию, и горный инспектор проявляет к нам сочувствие, хотя его сочувствие и стоит денег.
В полдень Твентимен-Джонс подозвал Шасу:
– Ваша мать сказала, вы должны отработать только половину смены. Я сейчас отправляюсь наверх. Вы поедете?
– Я бы предпочел остаться, сэр, – довольно робко ответил Шаса. – Мне бы хотелось посмотреть, как готовят шурфы для взрывов.
Твентимен-Джонс печально покачал головой:
– Весь в отца!
И ушел, бормоча что-то себе под нос.
Старший взрывник позволил Шасе поджечь запалы под его внимательным наблюдением. Это дало Шасе чувство важности и власти; он поднес воспламенитель к открытым концам запала, и огонь быстро побежал вперед, а Шаса наблюдал, как огнепроводные шнуры шипят, чернея, и над ними клубится голубой дымок.
Они вместе с главным взрывником побежали к месту отгрузки с криком «Огонь в котловане!», и Шаса немного задержался, пока не прогремел взрыв и земля не дрогнула у него под ногами.
Потом он сел на Престер-Джона и, пыльный, пропотевший, уставший донельзя и счастливый так, как редко бывало в его жизни, поскакал обратно вдоль водовода.
Он даже не думал о ней, пока не добрался до насосной станции, но она оказалась там, сидела верхом на покрашенной серебряной краской трубе водовода. Шаса испытал такое потрясение, что, когда Престер-Джон пугливо шарахнулся в сторону, чуть не вылетел из седла и был вынужден схватиться за луку.
Она вплела в волосы дикие цветы и расстегнула верхние пуговки блузки. В одной из книг в библиотеке Вельтевредена имелась иллюстрация, на которой изображались сатиры и нимфы, танцующие в лесу. Эта книга стояла в запретной секции библиотеки, которую Сантэн запирала на ключ, но Шаса потратил часть своих карманных денег на дубликат этого ключа, и с тех пор нимфы стали его любимицами среди всех эротических сокровищ библиотеки.
Аннализа была одной из них, лесной нимфой, лишь наполовину человеком, и она лукаво прищурилась, глядя на Шасу, и ее клыки, очень белые, выдавались вперед.
– Привет, Аннализа…
Голос Шасы предательски сорвался, а сердце заколотилось так бешено, что ему показалось, будто оно может запрыгнуть ему в горло и удушить его.
Девушка улыбнулась, но не ответила, а вместо этого лишь медленно погладила свою руку от запястья до обнаженного плеча. Шаса наблюдал, как ее пальцы приподнимают тонкие медные волоски на предплечье, и его чресла набухли.
А она наклонилась вперед и прижала указательный палец к нижней губе, продолжая коварно усмехаться, и ее грудь изменила очертания, вырез блузки распахнулся сильнее, и Шаса увидел кожу настолько белую и прозрачную, что сквозь нее просвечивали тонкие голубые вены.
Он сбросил стремена и занес ногу над холкой пони, собираясь покинуть седло эффектным прыжком, как делают игроки в поло, но девушка стремительно вскочила на ноги, еще раз высоко подняла юбку и, мелькнув кремовыми бедрами, легко спрыгнула по другую сторону трубы и скрылась в густом кустарнике на склоне.
Шаса помчался за ней и очутился в густых зарослях. Ветки царапали ему лицо и хватали за ноги. Он разок услышал ее хихиканье, где-то впереди, недалеко, но ему под ногу подвернулся камень, и Шаса тяжело упал, задохнувшись. Когда он собрался с силами и захромал следом за девушкой, ее уже и след простыл.