– Приятель, да она на тебя запала!
Пока Шаса, заливаясь краской, потрясенно сидел, не в силах произнести ни слова, Аннализа подчеркнуто отвернулась и подняла велосипед. Она выехала за ворота, стоя на педалях и поворачивая велосипед из стороны в сторону, так что ее тугие ягодицы раскачивались при каждом движении.
В тот вечер, поворачивая Престер-Джона к водоводу, Шаса задыхался от предвкушения; а приблизившись к насосной, он придержал пони, боясь разочарования, не спеша поворачивать за угол здания.
И все же он оказался не готов к потрясению, когда увидел девушку. Она стояла, расслабленно прислонившись к одной из опор трубы, и Шаса утратил дар речи, когда она медленно выпрямилась и неторопливо направилась к голове пони, не глядя на всадника.
Взявшись за недоуздок, она нежно сказала лошадке:
– Какой симпатичный мальчик!
Пони резко выдохнул сквозь ноздри и переступил с ноги на ногу.
– Какой милый мягкий носик!
Она плавным движением погладила морду животного.
– Хочешь, я тебя поцелую, мой красавчик?
Она слегка сжала губы, розовые, мягкие и влажные, и посмотрела на Шасу, прежде чем наклониться вперед и демонстративно поцеловать морду пони, одновременно поглаживая его шею. Она задержала поцелуй на несколько секунд, а потом прижалась щекой к щеке пони. И начала раскачивать бедрами, что-то тихо напевая горлом, а затему снова взглянула на Шасу своими хитрыми раскосыми глазами.
Шаса пытался найти какие-то слова, ошеломленный бурей охвативших его чувств, а она не спеша передвинулась к боку пони и погладила шкуру.
– Такой сильный…
Ее рука слегка задела ногу Шасы, почти непреднамеренно, но тут же вернулась к его бедру, уже более целенаправленно, и теперь Аннализа не смотрела в лицо Шасе. А он ничего не мог поделать, не мог скрыть свою яростную реакцию на ее прикосновение, и она вдруг визгливо расхохоталась и отступила назад, уперев руки в бедра.
– Собираешься разбить тут лагерь, Шаса Кортни? – спросила она.
Шаса смутился, не понимая ее. И просто покачал головой в ответ.
– Тогда для чего ты поставил палатку?
Аннализа снова громко захохотала, бесстыдно показывая на бриджи Шасы, и он неловко согнулся в седле.
А девушка, чьи смены настроения сбивали с толку, похоже, пожалела его и вернулась к голове пони, чтобы повести животное по дороге, давая Шасе возможность прийти в себя.
– Что тебе говорил обо мне мой брат? – спросила она, не оборачиваясь.
– Ничего, – заверил ее Шаса.
– Не верь тому, что он говорит. – Аннализа ему не поверила. – Он вечно старается наговорить гадостей. Он тебе говорил о Фурье, шофере?
Все на руднике знали, как жена Герхарда Фурье застукала их вдвоем в кабине грузовика после рождественской вечеринки. Жена Фурье была старше матери Аннализы, но она подбила девушке оба глаза и в клочья изодрала ее единственное хорошее платье.
– Ничего он мне не говорил, – твердо повторил Шаса, но тут же с любопытством спросил: – А что случилось?
– Ничего, – быстро ответила девушка. – Это все вранье. – И опять сменила тему: – Хочешь, покажу тебе кое-что?
– Да, пожалуйста, – с готовностью откликнулся Шаса.
Он догадывался, что это может быть.
– Дай мне руку.
Аннализа подошла к стремени, а Шаса наклонился, и они зацепились локтями. Он поднял ее, и она оказалась легкой и сильной. Она села позади него на круп пони и обхватила обеими руками талию Шасы.
– Поверни налево.
Она направляла его, и они молча ехали около десяти минут.
– Сколько тебе лет? – спросила наконец девушка.
– Почти пятнадцать.
Шаса слегка преувеличил, а Аннализа сказала:
– Мне через два месяца исполнится шестнадцать.
Если до сих пор оставались сомнения, кто из них главный, сказанное девушкой помогло решить этот вопрос. Шаса подчинился ей, и она это почувствовала. Она прижалась грудью к его спине, словно подчеркивая свою власть, и ее груди, крупные и упругие, как резина, обжигали его сквозь тонкую хлопковую рубашку.
– Куда мы едем? – спросил он после очередного долгого молчания.
Они объехали бунгало стороной.
– Тише! Я покажу, когда доберемся.
Дорога сузилась и стала более неровной. Шаса сомневался, что по ней за последние месяцы кто-то проезжал или проходил, разве что мелкие дикие животные, которые все еще жили так близко от рудника. Наконец у подножия утеса дорога окончательно исчезла, и Аннализа соскользнула со спины пони.
– Оставь свою лошадь здесь.
Шаса стреножил пони и с любопытством огляделся. Он никогда не забирался так далеко. Похоже, они уехали не меньше чем на три мили от бунгало.
Здесь каменистый склон резко обрывался вниз, а земля была изрыта трещинами и ямами, заросшими колючим кустарником.