Марьяна поблагодарила и хотела перевести разговор на другую тему, но в этот раз Лилия и Юлия действовали настойчивее, чем обычно.
— Мы лучшие в этой сфере. У нас большой опыт по самым спорным делам, можешь поговорить с бывшими клиентками.
— Если надеешься на своих юристов, учти, мужик никогда не будет защищать интересы женщины с полной отдачей. У них правило — прикрыть своего. А мы женщины и знаем ситуацию, мы сами через это прошли.
— Не пускай на самотек, — предостерегла Людмила. — Чтобы выйти из развода с чувством победы, надо выжать максимум.
«Засунь свои советы сама знаешь куда», — подумала Марьяна, а вслух сказала:
— Если мы не договоримся, я обращусь именно к вам.
— О чем ты собираешься с ним договариваться? — с улыбкой спросила Юлия.
— О том, чтобы сохранить наш брак.
Марьяна предвидела, что подруги будут удивлены и возмущены переменой в ее намерениях, но те только молча переглянулись. Незаметно беседа перетекла в безопасное русло — на обсуждение клиник эстетической хирургии, в одну из которых собиралась обратиться Лилия. Через час они попрощались в холле оздоровительного центра, и Марьяна поехала в свою небольшую квартиру у Никитских ворот, купленную в спешке, наскоро отремонтированную, так и не ставшую домом.
В машине она начала было слушать курс английского языка, которым занималась в последнее время, но сосредоточиться не получалось. Вспоминались и предостережения подруг, и совет, вычитанный в книжке афоризмов: «Как бы далеко ты ни зашел по ложному пути — возвращайся». Она только выезжала на Садовое кольцо, когда на дисплее телефона отразился звонок старшего Сирожа. Бывшие партнеры и виновники ее разорения не давали о себе знать уже много месяцев, и Марьяна подняла трубку после секундного замешательства, чувствуя, что и эта рана так и не зажила.
— Ну что ты, как? — сразу насел на нее Сергей Сергеевич. — Говорят, в госимущество устроилась, опыт получаешь. Не отвлекаю? Хотел спросить, как поживает наш бедолага? Бываешь у него, передачки носишь? Жене положено…
— Не понимаю, почему вас это интересует. Вернее, слишком хорошо понимаю, — резко ответила она.
— Ну, не обостряй, я же по-родственному. Или вы как, уже не родственники? Развелись?
— Вам нужно выяснить, когда Георгий выйдет на свободу? — прямо спросила Марьяна. — Вероятно, очень скоро. Я не знаю его планов, но не думаю, что его характер изменился. Надеюсь, тем, кто отправил его в тюрьму, придется за все ответить.
— Он сам себя отправил, — заявил Сергей Сергеевич. — Наворотил дел, а теперь кто-то виноват!
Марьяна давно подготовила возражение на этот случай:
— Да, он оступился, а вы подтолкнули. А потом воспользовались ситуацией. Вы все спланировали заранее и подставили меня.
Сергей Сергеевич не утратил благодушия.
— На то и бизнес, тут обижаться нечего. А по-человечески я всегда Георгия ценил. И тебя люблю как родную дочку. Вот, в Москву собираюсь. Думаю, встретиться нам надо, посидеть в хорошем ресторане… Обмозговать текущие вопросики.
— Все вопросы я решаю через управляющих, — отрезала Марьяна. — И лучше в письменном виде.
— Строга, матушка, строга! — усмехнулся Сирож. — Ну хорошо, напишу. А ты передавай горемычному привет. Дай-то бог, скоро отпустят… Подняться я помогу по мере сил, я же не отказываюсь. Свои люди, сочтемся. Только ты уж ему объясни, чтоб он там Монте-Кристо не изображал. Жизнь не покер, не отыграешься.
Машина медленно продвигалась в пробке. Чувствуя, как кровь прилила к лицу, как всегда в минуты волнения, Марьяна достала из сумки косметичку и заглянула в зеркальце. Разговор с Сирожем одновременно и разозлил ее, и вновь заставил с болью и нежностью думать о Георгии. Ей вдруг стало абсолютно ясно, что избавиться от чувства напряженной бессмысленности жизни она сможет только рядом с ним. Собравшись с мыслями, она набрала номер Эрнеста Карпцова, поверенного, который вел дело Измайлова и защищал его в суде.
— Хорошо, что позвонила, — ободрил ее Эрнест. — Заседание назначено на девятнадцатое. Тебе не нужно присутствовать, вызывают только Маркова и Казимира. Есть все намеки на ожидаемое решение.
— То есть оправдательный приговор? — уточнила Марьяна.
Эрнест ушел от ответа.
— Он просил передать, что будет рад с тобой увидеться, если все пройдет нормально. По разводу мы пока приостановили. Ты же не против?
— Нет. Лично мне не нужен развод.
— Я всегда считал, что такие темы лучше обсуждать без посредников. И не на тюремном свидании, — согласился Эрнест.
— Да-да, — ответила она. — Я не возражаю. Я готова встретиться с ним в любое время.
Эрнест попрощался.
Миновав наконец плотное движение на транспортном кольце, Марьяна думала о том, как странно, что Сирож позвонил именно сегодня, когда она объявила подругам, что не хочет разводиться с мужем. Это совпадение казалось ей неслучайным. Она уже обдумывала, какими словами рассказать Георгию о том, как много она прочувствовала и поняла за это время и как сильно ее желание помочь ему вернуться к прежней жизни. Она была готова забыть гордость, в один день бросить все и вернуться в Петербург. Если, конечно, Измайлов примет протянутую руку и тоже захочет понять ее и простить.
Отыскивая парковочное место возле дома, она была так занята этими мыслями, что не почувствовала обычной усталой досады. И, шагая по асфальтовой дорожке к подъезду, невольно заметила, что исчезли последние неопрятные клочья слежавшегося снега на газоне. Зеленые ростки, пробившиеся сквозь еще холодную сырую землю, на секунду задержали ее взгляд.
Марьяна вдохнула пропитанный влагой воздух, и ей изо всех сил захотелось поверить, что в скором времени в ее жизнь вернется если не радость, то хотя бы надежда и смысл.
Хозяйка Медной горы
Девичьи чары однообразны, и девушка воображает, что все будет сказано, лишь только она сбросит одежды, а у женщины бесчисленное множество чар, и она таит их за тысячью покрывал; словом, любовь ее льстит нашему самолюбию во всех его проявлениях, а наивная девушка затрагивает одну лишь сторону нашего самолюбия.
Максим встретился с бывшими одноклассниками в недавно открывшемся ресторане на площади Труда. Заказали все дорогое — крабов, оленину, десятилетнее вино. Выпили символически, по полбокала — каждый за рулем.
Они виделись все реже, в этом году с перерывами в два-три месяца. Добрынина держала работа, Радика — жена и ребенок, Максима — тоже работа и хронические проблемы, доставшиеся вместе с развалинами семейного бизнеса, как передается от отца к сыну наследственная болезнь. Но главное — они, повзрослевшие, постепенно обросшие собственными, уже серьезными проблемами и связями, находили все меньше поводов для встреч и разговоров. По крайней мере, так чувствовал Максим, задавая предсказуемые вопросы, получая предсказуемые ответы и с неотвязным сожалением думая об уходящем впустую времени, как ощущают неудобство тесных ботинок.
— А что, живем нормально, — хвастался домашним счастьем Радик. — Понятно, бывают напряги… Но я знаю волшебное слово. Не нравится — свободна. Собрала манатки и обратно к теще, в Крыжополь. А малой по-любому остается со мной… Пацан растет нормальный, копия меня. Надо бы второго заделать.
— Я точно не женюсь до тридцати пяти, — заявлял на это модник и метросексуал Андрей Добрынин. — Тогда уже буду искать кандидатуру. В любом случае надо брать человека своего круга. Достали шлюхи из провинции, тупое мясо.
— А нашего круга не шлюхи? — лениво хорохорился Радик. — Что Юлдашева твоя, что Немчикова, эта еще овца — ну, рыжая… забыл уже, как звать, таскалась за мной, из параллельного потока. Пробы негде ставить. При этом говна вагон. Папа, мама, разборки на пустом месте. А у моей теща всегда на моей стороне, вправляет ей мозги… Чувствует авторитет.