Мне, конечно, было интересно, зачем это все делается, и я спросил об этом милиционера. Он показал мне в ответ бумажку — факс из центрального аппарата МВД, в котором натурально было написано, что, по оперативным данным, я, активный участник несанкционированных митингов, собираюсь в ближайшее время уехать из Москвы, и что это нужно отследить. Я спросил милиционера, зачем это нужно, он честно ответил, что сам не знает. Заполнение протокола длилось, может быть, час, и я уже начал опаздывать на свой рейс. Милиционер сказал, что волноваться не надо — отвел меня в зал для пассажиров бизнес-класса, кому-то что-то сказал, и меня даже досматривать не стали, я улетел вовремя.
В следующую командировку я уезжал поездом. На вокзале у моего вагона рядом с проводником стоял транспортный милиционер, который долго ворчал по поводу того, что ему так долго пришлось меня ждать, и поезд вот-вот уйдет. Мы сели в моем купе, милиционер достал бланк протокола и тоже стал выяснять, куда и зачем я еду. Обоим было ясно, что процедура не имеет никакого практического смысла, просто кто-то придумал, что так надо.
Продолжалось все это до декабря. Потом прошли выборы, и в командировки меня уже никто таким образом не провожал. Сейчас прошло четыре года, и какой-то антиэкстремистский генерал вспомнил о доброй традиции задействовать транспортную полицию в предвыборных делах. До выборов — неполные две недели. Тонны никому не нужных полицейских бумаг, конечно, станут важным вкладом в обеспечение политической стабильности — такой же бумажной и бессмысленной, как эти полицейские протоколы.
2 ноября 2011. На прошлой неделе, когда судили активистов партии «Другая Россия» за прошлогодние беспорядки на Манежной площади, прокурору Смирнову, требовавшему назначить подсудимым до 8 лет колонии, плеснули водой в лицо. Теперь того парня, который облил прокурора, тоже судят. Его зовут Дмитрий Путенихин, друзья называют его Матвеем Крыловым — это псевдоним, которым он подписывал свои тексты. Ему грозит два года тюрьмы по статье 296 Уголовного кодекса — «угроза или насильственные действия в связи с осуществлением правосудия и производством предварительного расследования и задержания». Вчера Тверской суд назначил ему меру пресечения — арест до 30 декабря.
Я вчера был в Тверском суде, защита Матвея звала меня в качестве свидетеля со своей стороны, но судья не захотела слушать свидетелей защиты, просто выписала парню арест и все. Я не люблю выражение «дежа вю», но никак иначе свои вчерашние чувства описать не могу — я помню этот суд, я помню этот зал и клетку для подсудимых, я помню эту судью Елену Сташину. Семь лет назад, когда Матвей Крылов, которому теперь 22 года, еще учился в школе, Сташина судила в этом зале других активистов партии, которая теперь называется «Другая Россия». Я дважды участвовал в том процессе — как свидетель обвинения и как свидетель защиты. В клетке сидели участники акции в здании Минздрава, которые, протестуя против монетизации льгот, выбросили из минздравовского окна портрет президента Путина.
Один из подсудимых, его звали Максим Громов, тогда отказался свидетельствовать против себя, конвой его куда-то увел на несколько минут, а когда Громова привели обратно, лицо у него было в крови, но разговаривать он был готов. Судья — та самая судья Сташина — сказала ему, что обращаться к ней надо «Ваша честь», и подсудимый Громов сказал, что не будет ее так называть, потому что она бесчестный человек.
Это было семь лет назад, Громов вышел на свободу спустя четыре года. Теперь он политикой не занимается, помогает политзаключенным — слово, может быть, слишком высокопарное, но я не знаю, как еще назвать Матвея Крылова. Семь лет назад был Громов, теперь Крылов. А в остальном ничего не изменилось. Судья Сташина судит нацболов, а я хожу к судье Сташиной свидетелем и потом рассказываю об этом в «Коммерсанте». Чувство остановившегося времени — самое неприятное чувство. Надеюсь, судье Сташиной хотя бы так же неприятно, как и мне.
1 ноября 2011. Вчера на Триумфальной площади, как обычно, никакого политического чуда не произошло, и все было как всегда — активисты проявляли активность, ОМОН их задерживал, журналисты фотографировали. Я следил вчера за новостями с Триумфальной, и вдруг понял, что царапает слух. Я живу в Москве восемь лет, я помню времена, когда адрес «Триумфальная площадь» нуждался в пояснениях. Где это? А, это Маяковка. Была даже такая реклама — «Приходите в магазин, Маяковка, дом 1».