И это вполне может быть попыткой устроить в Москве образцово-показательную территорию демократии. Кавказ, Татарстан с Башкирией, солдаты, больницы, тюрьмы — они проголосуют как в декабре, а Москва проголосует честно. И поводов для митингов в марте не будет. Такая кутузовская тактика — сдать Москву, чтобы победить.
Не знаю, поможет ли эта тактика смягчить протестные настроения, но поспособствовать антимосковским настроениям в регионах она, мне кажется, очень даже может. Митинги «тагильских рабочих» в поддержку Путина, сюжеты НТВ об оппозиционных лидерах, отдыхающих за границей и прочие элементы информационных войн — это ведь тоже все работает прежде всего на то, чтобы и у Москвы, и у всей России сложилось четкое ощущение — Москва отдельно, Россия отдельно. Такая тактика, наверное, может помочь на выборах, но жизнь после выборов она точно может испортить, причем в равной мере всем.
1 февраля 2012. Я уже достаточно давно переписываюсь с одним московским чиновником — мы познакомились, когда ему поручили силами районной управы организовать праймериз «Народного фронта». Он показывал мне документы за подписью префекта и еще каких-то районных, окружных и городских начальников, но просил, если я буду об этом писать, не указывать их фамилий, и название района тоже не указывать. Писать в формате «кто-то кое-где у нас порой» было неинтересно, и я об этих праймериз ничего не написал, но с чиновником мы так и общаемся, и вчера он мне жалуется — ему поручили организовать участие бюджетников и пенсионеров от того же района в митинге в поддержку Владимира Путина на Поклонной горе. Снова есть соответствующие документы и снова просьба — только не говори, какой район, только не говори, как фамилии ответственных сотрудников.
Ничего, в общем, нельзя говорить — в самом деле, нельзя же подставлять людей, их ведь могут уволить из управ, префектур и где там они еще работают. Сам чиновник, кстати, обещает в субботу принять участие в шествии по Якиманке — разумеется, инкогнито.
Коллеги, которые пишут о митинге на Поклонной горе, тоже жалуются — к ним каждый день обращаются учителя, почтальоны и сотрудники коммерческих структур, которых заставляют в субботу прийти на Поклонную гору. Они звонят и пишут в редакции, и каждый просит — только пожалуйста, не называйте мое имя, иначе меня уволят, иначе меня накажут. На условиях анонимности я все расскажу, а от своего имени — нет, нет, и не просите.
Сидя в теплой и надежно защищенной от административного произвола студии, я не имею права ни в чем упрекать этих чиновников, бюджетников и прочих милых людей. Я и не упрекаю. Я просто хочу попросить их задуматься — друзья, вы уверены, что того, чего вы боитесь, действительно стоит бояться? Вы ведь все понимаете, вы ведь хотите перемен — подумайте, может быть, стоит рискнуть? Даже не позвонить в редакцию, даже просто написать в блоге, или Навальному, в конце концов, написать — меня зовут так-то и так-то, я работаю там-то и там-то, и мой начальник приказал мне прийти 4 февраля на Поклонную гору.
Одного, может быть, и уволят, но если таких будут сотни — никто никому ничего не сделает. Я сейчас говорю эти вещи, и мне самому неприятно — я говорю их с такой интонацией, с какой обычно призывают к восстанию или еще чему-то в этом роде. Но я не виноват, что призыв не бояться, не прятать лица и сказать правду, сегодня у нас почему-то звучит именно так.
Не бойтесь, правда. Если вас заставляют идти на митинг — жалуйтесь. А если боитесь, то не жалуйтесь вообще. Ни сейчас, ни потом.
26 января 2012. Организаторы шествия 4 февраля, наверное, слишком увлеклись поисками особого символизма в своих планах и действиях. 4 февраля они выбрали, среди прочих причин, еще и потому, что в этот день в 1990 году в Москве прошла массовая демонстрация за отмену шестой статьи конституции СССР. В статье, которую новые поколения уже не застали, речь шла о руководящей и направляющей роли КПСС (это что-то вроде нынешней «Единой России»), и спустя месяц после той демонстрации статью действительно отменили, то есть демонстранты победили. Такой символизм может показаться избыточным, я на нем не настаиваю, но, если продолжать играть в символы — идея шествия от Октябрьской до Болотной кажется мне не менее символичной, чем история про шестую статью.