Кояма не подвел, явившись менее, чем через пять минут, с томиком Байрона под мышкой.
– Ты такой ответственный, Аято-кун, – восхищенно вымолвил он, выписывая мне формуляр. – Вот бы всем быть такими.
Я картинно вздохнул.
– Ты перехваливаешь меня, Татсуя-кун, – произнес я, принимая у него книгу. – Честно говоря, я вспомнил об этом задании внезапно, когда был у Шина.
– Шина? – поднял брови он, откладывая в сторону формуляр. – Хигаку Шина из класса «3-1»?
– Точно, – склонил голову я. – Знаешь, после… Э-э-э… Самоубийства Оки-семпай он сам не свой… Я очень тяжело воспринял то, что она сделала с собой, и решил, что больше не позволю такому свершиться, но Шин… Его настроение меняется от неудержимого и неестественного веселья до жуткой тоски. Я пытался всё время быть с ним рядом, и мне показалось, что я смог как-то повлиять на него, но сегодня… Сегодня он признался мне, что был влюблён в Оку.
– О! – Кояма выпучил глаза, казавшиеся совсем маленькими за стеклами очков.
– Он уверил меня, что всё в порядке, и я ушел, – продолжил я, потирая переносицу. – А теперь вот я думаю, верно ли поступил, оставив его одного.
– Всё обойдётся, – Татсуя махнул рукой. – Не переживай так, Аято-кун! Твоё сердце слишком большое, потому ты и жалеешь всех! Подумай о себе: ты что-то бледноват, тебе надо отдохнуть!
Я взял сборник стихов и, поблагодарив Кояму, пошел к самому дальнему месту, уже давно облюбованному мной.
А ведь он прав: я и вправду почувствовал, что проголодался. Но ничего: это дело поправимое.
Я удобно устроился за столом, разложив перед собой томик Байрона и блокнот с ручкой. Вытащив из сумки коробочку с бенто, я, наплевав на то, что нахожусь в библиотеке, начал с аппетитом уминать бутерброды, приготовленные Шином для меня.
А что такого? Они тоже являлись уликой против меня, значит, подлежали уничтожению. А какой способ устранения для съедобных доказательств является самым верным? Естественно, употребление их в пищу.
За высоким заграждением меня не было видно, и бутерброды не пахли, кроме того, в библиотеке было немного народу, от силы человека два-три.
Доев свой импровизированный полдник, я вытер руки и тщательно переписал выбранное стихотворение, дополнив его своими заметками и впечатлениями.
Когда я закончил, было уже без десяти шесть.
Что ж, неплохо.
Вернув Кояме книгу и посетовав на то, что Шин не отвечает по телефону (я действительно позвонил ему, но, как и следовало ожидать, тот не взял трубку), я направился в уборную, где тщательно вымыл коробку из-под ланча.
После этого я преспокойно отправился домой, где после сытного ужина и подготовки уроков уснул сном праведника.
***
Среда началась для меня чудесно: погода разгулялась, и веселый июнь щедро поливал солнцем мостовую.
Проснулся я хотя и по будильнику, но бодрым и в прекрасном расположении духа: я не сомневался в том, что всё прошло именно так, как и планировалось.
Быстро позавтракав хлопьями, я собрался и отправился в школу, не забыв созвониться с родителями, у которых был глубокий вечер вчерашнего дня – они находились в Нью-Йорке.
На подходе к школе меня посетило легкое ощущение дежавю: перед воротами стояла полицейская машина.
К счастью, она была всего одна, без того огромного фургона для транспортировки тел.
Как и полагается, я удивленно посмотрел на неё и, посмотрев по сторонам, ещё и покачал головой, подражая своим соученикам.
– Что опять случилось?
– Может, это снова по поводу Оки?
– Осоро Шидесу отличилась?
– Нет, я не думаю, что дело Оки будет далее расследоваться…
– А это не разъяснительная беседа?
Я вслушивался в предположения моих однокашников и активно участвовал в беседах, а потом, словно вспомнив про что-то, встал посреди аллеи и начал вертеть головой, привстав на цыпочки.
– Шин! Где Шин? – громко бросил в воздух я.
Текина Чоджо, остановившись около, потянул меня за рукав, увлекая за собой.
– Мы стоим на самом проходе, – негромко вымолвил он. – Не волнуйся, Аято; Шин скоро подойдёт.
– Спасибо, Чоджо, – неохотно улыбнулся я – Просто, знаешь ли, вчера он признался мне, что был влюблен в Оку, и я хотел бы убедиться, что он в добром здравии.
Мой одноклассник поднял брови, поправляя косую челку, полностью закрывавшую один глаз.
– Надо же, – заметил он, останавливаясь около своего шкафчика со сменкой. – И кто бы мог подумать…
В отличие от предыдущего случая, учительница физкультуры не направляла нас в классные комнаты. Мы разошлись, кто куда; я предпочел усесться на бортик фонтана и подождать семпая.
Раньше я бы ни в жизнь не осмелился даже приблизиться к объекту моего обожания, но теперь мне показалось, что пора начинать активные действия.
Таро должен привыкнуть ко мне, иначе как же мы будем встречаться в будущем?..
Именно с такими мыслями я и оккупировал его обычное место.
Семпай прошел во внутренний и, увидев, что его пост занят, хотел было отойти к скамьям, но я приветственно махнул ему рукой и постучал по бортику рядом с собой.
Он мягко улыбнулся и, подчинившись, подошел ближе.
– Присаживайтесь, Ямада-семпай, – с трудом выдал я, опасаясь, что взорвусь от его нежного очарования. – Извините, что я занял ваше место…
– Не беспокойтесь, – заверил он меня, доставая из сумки очередной рыцарский роман. – Это вовсе не моё место, а общее… Э-э-э… Простите, не расслышал вашего имени…
– Айши Аято, – я встал и поклонился. – Для меня большая честь познакомиться с вами.
– Ну что вы, Айши-сан, – он улыбнулся и махнул рукой. – Я такой же школьник, как и вы.
– Вы мой семпай, – ответил я с такой уверенностью, будто это всё объясняло. – Прошу, обращайтесь ко мне более неформально!
– Хорошо, Айши-кун, – кивнул семпай. – Вы видели полицейскую машину у входа?
Я склонил голову и сказал:
– Я слышал, это из-за того, что дело Оки ещё не закрыто… Но самое ужасное, что я нигде не могу найти Шина…
– Хигаку Шина? – уточнил Таро, откладывая книгу в сторону. – Он ведь состоял в клубе любителей мистики, так?
– Верно, – я глубоко вздохнул. – Я тяжело воспринял самоубийство Оки и поклялся сам себе, что больше не допущу подобного, но Шин… Мне кажется, он вполне способен на это.
– Будем надеяться на лучшее, – ободряюще вымолвил семпай, склонив голову набок. – У каждого из нас, Айши-кун, бывают моменты печали, и важно уметь быстро выплывать из этой трясины.
Я открыл было рот, чтобы подтвердить, что он абсолютно прав, но не успел: девчонка из компьютерного клуба в ядовито-зелёных чулках – кажется, её звали Гурин Мидори – вбежала во внутренний дворик и ринулась к группке школьниц, стоявших неподалеку.
– Вы не представляете себе, что я узнала! – заголосила она, едва приблизившись к ним. – Хигаку Шин повесился!
На несколько секунд все затихли, а потом заговорили разом, перебивая друг друга.
– Нас будут допрашивать, как было с Окой? – спросила Кокона Харука, президент кулинарного клуба.
– Нет, – помотала головой Мидори. – Полицейский сказал директору, что этот случай сомнений не вызывает.
Девочки ещё что-то уточняли у пронырливой первоклассницы, но я не стал слушать, низко наклонив голову и закрыв лицо руками.
Я изо всех сил старался скрыть свою широкую, торжествующую улыбку.
Получилось.
Почувствовав ладонь семпая у себя на спине, я замер, а потом, придав лицу приличествующее обстановке скорбное выражение, посмотрел на любовь всей моей жизни.
– Будь сильным, Айши-кун, – тихо проговорил Таро. – Ты не один.
Я кивнул, в душе ликуя.
Всё шло так, как и должно, а впереди у меня – долгая и счастливая жизнь с семпаем.
И горе тому, кто посмеет встать между нами.
Ибо я уничтожу его, даже не задумываясь.