Мы вчетвером ещё долго обсуждали внезапную трагическую гибель старшеклассницы. Конечно, нам было жаль бедняжку, и кое-кому – даже искренне, но, увы, существование наше бренно…
Ближе к одиннадцати часам утра нас начали вызывать на допрос. Мы по одному спускались в кабинет завуча, где одновременно работало трое полицейских , и рассказывали каждый свою историю.
Мне достался строгий сержант с тощим телом и вечно насупленными бровями. Он задавал вопросы так, будто стрелял: резко, хлестко, громко.
Я поведал ему, что после уроков я взял в учительской несколько листов бумаги, чтобы сделать копии: в библиотечном принтере этого добра всегда не хватает. Потом я направился в читальный зал и просидел там до половины седьмого, штудируя толстенный том Такубоку.
Иными словами, на время, когда душа президента клуба любителей мистики рассталась со своим депрессивным вместилищем, у меня имелось железобетонное алиби, полностью подтвержденное Коямой, выдавшим мне книгу со стихами и принявшим обратно.
Сержант, казалось, был полностью удовлетворен моими ответами. Во всяком случае, он отпустил меня, махнув рукой, и велел позвать к нему следующего по алфавиту, что я и выполнил, вернувшись в свой класс.
Рино-сенсей разрешила всем, кто прошел допрос, идти по домам, но я решил немного задержаться и проверить, как там семпай. Если повезёт, мы могли бы даже пройтись вместе…
Я вышел из своего класса, размышляя над тем, как бы заговорить с предметом моей страсти, но вдруг столкнулся с кем-то и невольно отошел на шаг.
Передо мной стоял старшеклассник с растрепанными волосами и грустным взглядом больших темных глаз. На шее у него была эта дурацкая штуковина, похожая на ошейник – её носили все члены клуба любителей мистики, не знаю, правда, зачем.
Я знал его – Хигаку Шин из класса «3-1», ближайший соратник Оки и её заместитель. Теперь, со смертью моей соперницы, скорее всего, именно он возглавит оккультный кружок.
– Айши-кун, мы можем поговорить? – спокойно спросил он, сцепив пальцы за спиной.
– Хигаку-семпай, – я слегка поклонился. – Я соболезную вам в связи с гибелью вашей подруги, но, боюсь, сейчас мне это будет затруднительно.
– Это не займёт много времени, – помотал головой старшеклассник. – Мне бы хотелось поговорить с тобой насчет того, как Ока умерла.
Умерла.
Он сказал: «Умерла», а не «покончила с собой».
Я почувствовал, как внутренности мгновенно сжались в тугой комок, и сглотнул ставшую вязкой слюну.
Неужели, он догадался?..
Я внимательно посмотрел на собеседника. Его лицо не выражало ровным счетом никаких эмоций, но что-то в суровой линии сжатых губ, что-то в поднятых плечах, в напряженных коленях говорило мне, что сие лишь маска.
Что же делать?..
Как он мог догадаться?! Я абсолютно уверен, что предусмотрел всё, да и этот поклонник сатаны ушел из школы ещё до смерти Оки…
И только поняв всё это, я расслабился.
С чего я взял, что он начал о чем-то подозревать? Может, старшеклассник просто хотел поделиться с кем-то своим горем, а также решить, что делать дальше.
И почему бы не выбрать своим наперсником Айши Аято, который славится своей рассудительностью?.. Пусть я и не в его классе, пусть мы раньше не общались, многие признавали рационализм моего типа мышления. Как-то раз я был на математической олимпиаде с Сорой Соске – одноклассником Шина, и тот наверняка рассказал обо мне.
Что ж, раз Хигаку-семпай хочет поговорить, то почему бы и нет?..
И я спокойно кивнул.
– Очень хорошо, – склонил голову Шин. – Но лучше не здесь… Давайте пойдём в чайную тут недалеко.
Не дожидаясь моего ответа, старшеклассник развернулся и быстро сбежал по лестнице. Пожав плечами, я последовал за ним.
Полицейские, стоявшие у своих машин, проводили нас подозрительными взглядами, но ничего не сказали, и мы беспрепятственно вышли с территории школы.
Шин повел меня налево. Он не обманул: чайная «Сембури» находилась в узком переулке совсем недалеко от школы.
Внутри было по-европейски элегантно, но довольно скромно: высокие деревянные столы, стулья, дощатые полы и длинная стойка, похожая на барную.
Мы заняли самый дальний столик, и хозяин заведения, который и составлял весь персонал чайной, принял у нас заказ. Я выбрал горячий черный чай с лимоном, Шин же предпочел зеленый со льдом.
– Правда, здесь уютно? – вымолвил старшеклассник, неуверенно улыбаясь. – Я часто прихожу сюда, чтобы выпить чаю и подумать.
Я хранил вежливое молчание, ожидая, когда он перейдёт к делу, но Хигаку не проронил ни слова, пока нам не принесли заказ.
И только тогда, наконец, молчание было нарушено.
– Можно обращаться к тебе неформально? – проговорил он, помешивая ложечкой свой напиток. – Ты тоже можешь называть меня по имени, в конце концов, между нами только год разницы.
– Очень хорошо, Шин, – кивнул я, пригубив свой чай. – Итак, ты хотел…
Он кивнул и опустил глаза, вертя в длинных, нервных пальцах ложечку.
– Ты знаешь, что такое «отложенная электронная почта», Аято? – спросил он и, не дав мне и слова вставить, тут же продолжил: – Составляется письмо, но не отсылается сразу, а задаётся определенный таймер, и послание отправляется в назначенный час.
Он неторопливо отпил своего чая и продолжил:
– Я написал такое письмо, Аято. Если не возражаешь, я расскажу тебе, что туда включено.
Я почему-то напрягся и молча кивнул. Шин отхлебнул из стакана ещё раз и, причмокнув от удовольствия, снова начал говорить:
– Вчера мы в клубе читали книгу барона Олшеври – это труд про вампиров, если ты не знаешь. Мы закончили, как обычно, и решили отправляться из школы, но Руто-чан задержала какая-то девочка: она хотела обсудить свои сны. И мы пошли домой без нашего президента. Уже пройдя через ворота, я вспомнил, что обещал одолжить Оке свой оберег из оникса и побежал обратно. Я намеревался застать её у шкафчиков, но не вышло, однако я услышал удалявшиеся шаги, а походку нашей покойной соратницы сложно спутать с чьей-либо ещё. Я увидел, что она поднимается по одной из лестниц, и пошел за ней. Нагнать её мне удалось только уже на крыше, но тут Руто-чан принялась разговаривать с тобой, и я, стоя на верхней площадке лестницы, подумал, что это свидание, и собрался было уйти, но потом, вслушавшись в ваш разговор, остался. Вы с Окой зашли за вентиляционную установку, а потом оттуда вышел ты один, Аято.
Шин допил свой стакан до дна и со стуком поставил его на гладкую деревянную столешницу.
Я сидел молча; шестеренки у меня в голове вращались с огромной скоростью.
– Письмо, о котором я упоминал, – продолжил старшеклассник, – направлено на электронный адрес нашего полицейского управления. Если я не отменю сегодня в восемь вечера его отправку, то послание улетит по адресу. И что-то мне подсказывает, Аято, что тебе бы этого не хотелось.
========== Власть. ==========
Некоторое время мы сидели молча, а потом я, словно сбросив с себя оцепенение, резко отодвинул полупустую чашку от себя.
Масштаб катастрофы, которая только что произошла, сложно было переоценить. Случилось ужасное, но утешало лишь одно: если Хигаку хотел донести на меня, он бы уже это сделал. Но старшеклассник предпочел общаться со мной, а не с полицией, значит, надежда на то, что мне удастся выбраться из этой выгребной ямы, ещё теплилась.
Утешало ещё и то, что самого убийства он не видел… Ведь что угодно могло произойти за той вентиляционной установкой.
Но не стоит видеть всё в столь радужном свете. Той информации, которой располагал Шин, достаточно, чтобы навлечь на меня ненужные подозрения. Меня затаскают по допросам, и репутации придет конец. Даже если я изловчусь и вывернусь из цепких лап закона, реноме всё равно будет подмочено.
А семпай, с его-то высокими моральными убеждениями, вряд ли польстится на кого-то подобного.