Что мы и наблюдаем сейчас в России.
Идеологический кризис гуманитарного либерализма толкает Россию, как прежде сталкивал другие страны, переживавшие буржуазные революции и господство подобных режимов, – толкает в болото хронического политического кризиса, расшатывает выстроенную на его принципах конституцию и ослабляет позиции правящего политического класса коммерческого интереса. Класс этот постепенно теряет средства всеохватного контроля над чиновничеством, над учреждениями власти вообще, ибо теряет рычаги идеологического управления массами, теряет способы использования политических настроений масс для давления на другие силы, в том числе и на чиновничество. И оно, чиновничество, оставаясь порождённым режимом, а потому естественно, органично прорежимным и асоциальным, начинает резко усиливать своё влияние на цели власти, неуклонно расширяя своё воздействие на политику, поворачивая политику к обслуживанию и своих особых интересов.
В чём проявляются эти особые интересы?
Основная масса чиновничества в отличие от имеющих коммерческий капитал частных собственников не имеет возможностей создать материальные условия своему существованию в любой другой стране мира и у неё нет средств для обустройства за границей. Устойчивость получения чиновниками средств существования и доходов связанна, главным образом, со сметой, с бюджетом страны, с наполнением казны налогами. А это прямо требует роста упорядочивания деятельности чиновников и повышения действенности учреждений власти, их административной действенности, требует постоянного, хотя и зависящего от прочих обстоятельств, обращения к проблеме запуска рыночно рентабельного производства, как источника потенциальных налоговых поборов. А упорядочение деятельности чиновничества и повышение административной действенности учреждений власти достигается только обращением к многовековой традиции служения целям выживания исторической самостоятельности конкретного государства и освящается культом исторических побед этого государства, культом символов его прошлого могущества.
Культ государства у чиновничества традиционно иррационален и мифологизирован. Он обусловлен теми причинами, что при всестороннем и всеохватном могуществе государственной власти достигается наиболее устойчивое материальное и моральное положение большинства чиновничества, не имеющего, подобно высокопоставленным бюрократам, доступа к крупному казнокрадству. Режим диктатуры коммерческого капитализма, осуществляя эгоистическую спекулятивно-коммерческую сверхэкплуатацию страны, в которой он установил своё господство, подрывает экономику и ведёт к непрерывному ухудшению уровня жизни большинства населения, что делает буржуазно-представительную власть неустойчивой, постоянно проваливающейся в опасные кризисы способности быть властью. Пока ресурсов достаточно для разворовывания и крупного взяточничества, высшая бюрократия и чиновничество видят в таком положении дел известную выгоду и заинтересованы в слабости мифов о сильном государстве, в котором узаконено наказание за мздоимство. Но исчерпание ресурсов, с одной стороны, и приватизация огромной собственности бюрократами – с другой, заставляет средние и низшие слои чиновничество тяготеть к мифам о сильном государстве.
Кризис идеологии гуманитарного либерализма резко ослабляет позиции политического класса сторонников коммерческого космополитизма, и среднее и мелкое чиновничество оказывается главной опорой дееспособности власти режима. Вынужденное лихорадочно искать средства и меры укрепления власти, оно хаотически подмешивает к базовой идеологии режима и правящего класса, то есть к гуманитарному либерализму, идеи укрепления власти через обращение к традиции культа прежнего государства, допуская усиление влияния военных и их положения главного выразителя патриотических традиций территориальной целостности и военной независимости страны.
Культ идеи государства при антигосударственном по своей сути режиме диктатуры коммерческого космополитизма на первом этапе оправдывает необходимость укрепления силовых учреждений ради подавления противников режима. Он обосновывает необходимость передачи подобным учреждениям всё более значительных и весомых полномочий в наведении порядка для защиты режима и правящего класса коммерческих собственников.
Поскольку основные клики правящего класса вследствие кризиса объединявшей их идеологии теряют собственную идеологическую, а с ней и политическую монополию в политике, распадаются на деидеологизированные кланы и, осознавая свою углубляющуюся политическую рыхлость и слабость, теряют политическую инициативу. Постольку политическая инициатива переходит к их главным противникам, опирающимся на антагонистически враждебные диктатуре коммерческого интереса идеологии. С одной стороны, к тем, кто провозглашает идеологию обоснования реакционного реванша, требующего восстановления прежнего государства, каким оно было до буржуазной революции. А с другой стороны, к тем, кто разрабатывает прогрессивную идеологию революционного становления национального государства государствообразующего этноса, идеологию перерастания буржуазной революции в социальную национальную революцию. Не доверяя силовым учреждениям и чиновничеству, основные клики правящего класса вынуждены оказываются ради сохранения собственности и классового господства уступать служащим силовых учреждений и чиновничеству первые роли в конституционных политических ветвях власти. Говоря иначе, они вынуждены передавать им широкие полномочия по своей защите. И даже идти на то, чтобы режим становился всё откровеннее вне политическим и внеконституционным чиновно-полицейским произволом, направленным в том числе и к ограничению интересов правящего класса, к установлению контроля над его поведением, контроля над его стремлениями рассматривать свой капитал в качестве космополитического и выводить этот капитал из-под налогов, питающих чиновно-полицейские учреждения власти.