– Дальше нам сегодня не уйти, – сказал Мерри Бродяге. – Фродо и этого хватило. Я страшно за него беспокоюсь. Что будем делать? Думаешь, в Ривенделле его смогут вылечить, если мы туда доберемся?
– Увидим, – ответил Бродяга. – Но здесь, в глуши, я ничем больше не могу ему помочь. Торопиться я вас понуждаю именно из–за Фродо. Но сейчас я с тобой согласен – на сегодня хватит.
– Что с хозяином? – шепотом спросил Сэм, заглядывая в лицо Бродяге. – Рана–то была всего ничего. Да она ведь и зарубцевалась уже! Только белый шрамик остался. Странно только, что шрамик такой холодный на ощупь!
– Фродо имел дело с оружием Врага, – покачал головой Бродяга. – В рану проник яд или какое–то иное тайное зло. Здесь я бессилен. Но не вешай носа, Сэм! Надо надеяться на лучшее!
На высоте ночевать было особенно зябко. В небольшой яме, под узловатыми корнями старой сосны развели небольшой костерок. Похоже было, что в этих местах когда–то добывали камень. Хоббиты сидели у огня, сбившись в кучку. На перевале дул холодный ветер, деревья внизу стонали и вздыхали. Фродо лежал в полудреме. Ему мерещилось, что над головой у него хлопают бесчисленные черные крылья и преследователи кружат над горами, высматривая его с высоты в каждом ущелье и каждой трещине, – только его, и никого больше.
Утро встало яркое, безоблачное. Воздух очистился от дымки, умытое небо залил бледный прозрачный свет. Хоббиты встряхнулись, повеселели и с нетерпением ждали восхода, мечтая согреть закоченевшие руки и ноги. Скорее бы солнышко! Когда совсем рассвело, Бродяга взял с собой Мерри и отправился разведать дорогу на восток от перевала. Когда они вернулись – на этот раз с обнадеживающими новостями, – солнце уже встало и сияло вовсю. Оказалось, что направление на этот раз выбрано более–менее правильно. Если удастся спуститься на ту сторону, горы останутся слева… Впереди снова блеснула Шумливая; теперь Бродяга знал, что, хотя дороги к Броду сверху не видно, до Бруинена уже рукой подать.
– Придется еще раз выйти на Тракт, – сказал он. – Пробираться к реке через горы – чистое безумие. Какая бы опасность нас ни подстерегала, путь один: вперед, по Тракту!
Позавтракав, они сразу снялись с места. Спускались медленно и осторожно, но, вопреки опасениям, без особых трудностей: склон с этой стороны был довольно пологим. Вскоре Фродо снова смог сесть в седло. Тощий пони Билла Осины обнаружил недюжинный талант по части отыскивания ровной дороги среди камней и, как мог, старался не растрясти всадника. Компания снова воспрянула духом. Даже Фродо почувствовал себя на утреннем пригреве немного лучше, хотя время от времени глаза его по–прежнему застилал странный туман, и он проводил рукой по лбу, пытаясь его стряхнуть.
Пиппин шел, немного обгоняя остальных. Вдруг, обернувшись, он крикнул товарищам:
– Смотрите! Тропа!
Догнав его, друзья убедились, что он не ошибся: под ногами явственно обозначилось начало тропы – петляя, она поднималась из раскинувшихся внизу лесов и пропадала на вершине горы. Местами она совершенно исчезала в зарослях, кое–где ее загромождали камни и поваленные деревья – но видно было, что когда–то тропа была торной. Похоже, расчистили ее на редкость сильные руки, а протоптали на диво тяжелые ножищи. То и дело по сторонам попадались срубленные, а то и просто обломанные старые деревья и огромные куски скал, расколотые или сдвинутые в сторону, чтобы дать дорогу идущему.
Решено было, пока все вокруг спокойно, держаться тропы – все–таки так идти было гораздо легче! Но осторожность тоже не мешала, да и на душе становилось все тревожнее – особенно когда тропа вошла под темный покров еловых ветвей, где сразу сделалась утоптаннее и шире. Через некоторое время, выбежав из ельничка, она круто нырнула вниз и резко ушла влево, огибая скалистый выступ. Дойдя до поворота, путники огляделись. Впереди они заметили узкую полянку под низким утесом, скрытым кронами деревьев. В каменной стене утеса на одном–единственном ржавом навесе висела тяжелая дверь.
Подойдя ближе, они остановились. За дверью темнела пещера, а может, вырубленное в скале жилище, – но там было так темно, что ничего разглядеть не удалось. Бродяга, Сэм и Мерри налегли на дверь, та приоткрылась, и Бродяга с Мерри заглянули внутрь. В глубину заходить не стали: на полу во множестве валялись обглоданные кости, а больше ничего особенного в пещере не было – разве что в стороне стоял громадный пустой жбан, а вокруг лежало несколько вдребезги расколошмаченных глиняных горшков.
– Это же самое что ни на есть логово троллей! – внезапно догадался Пиппин. – Вы, там, вылезайте и айда отсюда! Теперь понятно, чья эта тропа. Чем скорее мы уберемся с нее, тем лучше!
– Нет нужды, по–моему, – возразил Бродяга, выходя на свет. – Это действительно логово троллей, но, похоже, они его давно покинули. Так что, на мой взгляд, бояться нечего. Но давайте все–таки держаться настороже, а там увидим.
У входа в логово тропа не кончалась; снова свернув направо, у края полянки она резко ныряла вниз – в густой лес, росший на склоне. Пиппин, не желая показывать Бродяге, что по–прежнему трусит, отправился вперед, прихватив с собой Мерри. Бродяга и Сэм шли следом, по обе стороны от пони, на котором покачивался Фродо, – тропа так раздалась, что теперь по ней вполне могли бы идти под ручку четверо, а то и пятеро хоббитов.
Не успели они отойти от полянки, как навстречу вылетел Пиппин, а за ним и Мерри, – оба запыхавшиеся и насмерть перепуганные.
– Там и правда тролли!.. – задыхался Пиппин. – Внизу, недалеко отсюда, на прогалинке! Мы их из–за деревьев углядели! Такие громадины – ого–го!
– Ну что ж, пойдем посмотрим, – решил Бродяга, поднимая с земли палку.
Фродо не произнес ни слова, но Сэм, судя по выражению его лица, изрядно струхнул.
Солнце поднялось уже довольно высоко и сквозь полуобнажившиеся кроны бросало на прогалину яркие полосы света. Друзья замерли на краю леса, стараясь не дышать, и осторожно выглянули из–за стволов. На поляне стояли тролли – три громадных, всамделишных тролля! Один шарил по земле, остальные на него глазели.
Бродяга, ничуть не смутившись, шагнул вперед.
– А ну, вставай, истуканище! – велел он и огрел наклонившегося великана палкой. Палка с треском сломалась.
Ничего не случилось. Хоббиты ахнули от удивления – но через мгновение все, даже Фродо, разразились хохотом.
– Вот это да! – проговорил наконец Фродо. – Как же это мы так оплошали? Нехорошо забывать семейные предания! Похоже, это та самая троица, которую Гэндальф поймал за спором – как лучше приготовить на ужин тринадцать гномов и одного хоббита!
– Но я и понятия не имел, что мы идем той же дорогой! – оправдывался Пиппин.
Он прекрасно знал эту историю. Бильбо и Фродо никогда не упускали случая рассказать ее лишний разок. Но Пиппин и вполовину не верил их «байкам». Он и теперь еще никак не мог отбросить сомнения и краем глаза поглядывал на каменных троллей: а вдруг они, по какому–нибудь волшебству, возьмут да и оживут?
– Ты забыл не только семейное предание, – упрекнул его Бродяга. – У тебя выветрилось из головы все, что тебе говорили про троллей. День в разгаре, солнце сияет, а ты кричишь благим матом и рассказываешь мне сказки о трех настоящих, живых троллях, которые якобы поджидают нас на самом солнцепеке! И потом, как же ты просмотрел, что у одного из них за ухом старое птичье гнездо? Нечего сказать, отменное украшение для старого, матерого тролля! Позор!
Все так и покатились со смеху.
Фродо почувствовал себя гораздо лучше. Напоминание о первом приключении Бильбо, что закончилось так удачно, придало ему бодрости – да и солнышко грело на славу, так что туман у него перед глазами наконец немного рассеялся. Расположившись прямо на тролличьей прогалинке, они отдохнули и пообедали у ног самого большого тролля, в тенечке.