Еще пара тысячелетий и система была бы восстановлена, но… Андрон, сын мира, в котором люди были брошены на произвол судьбы и искали свою любовь как могли, очень часто оставаясь при этом одиноки, ясно представил себе сколько людей за это время впадут в цинизм, озлобятся, замкнутся в себе или совершат самоубийство от разочарования в жизни.
Он сам добыл все необходимое и перетянул на свою душу язву, терзающую несчастного конструкта. Очнувшийся дух удивленно поблагодарил чужого ангела и занялся самовосстановлением, а Андрон, корчась от боли и борясь с разложением, охватывающим его тело и душу, совершил бросок в этот мир и вот уже почти полчаса отдыхал, ожидая когда его конструкты подведут ближе к планете летающий замок. Броски на дальние дистанции ему будут противопоказаны еще месяцев шесть. Рана от демонических влияний, являющихся разрушением в чистом виде, не позволит ему действовать в полную силу. Сейчас бы отлежаться, прийти в себя и заняться лечением, но… нет времени. Придется рисковать жизнью или, где это возможно, действовать через конструктов.
В нескольких метрах от серого ящера в воздухе возник туманный образ, воплотившийся вдруг в светловолосую молодую девушку.
— Зачем ты это сделал? — спросила богиня, хозяйка этого мира, не меньше божественного духа удивленная вмешательством чужака.
— Зачем? — Андрон оглянулся на нее через плечо и улыбнулся. — Из легко понятного и эгоистичного желания быть счастливым. Посмотри. — он поднял руку и широким взмахом заставил развернуться в воздухе множество магических схем, в которых, словно на экранах видеосистем, вспыхнули изображения. Жизнь повсюду шла своим чередом, но… тысячи мелких случайностей уже свели вместе первые пары. Никто не заставлял людей соединять свои судьбы, никто не вынуждал их знакомиться. Просто встречи, которые иначе никогда бы не состоялись, теперь происходили повсеместно. Встреча, взаимная симпатия, любовь, создание семьи, счастье…
Множество крошечных искр, что, соединившись, меняют биофон всей планеты. Меняют судьбу целого мира и путь развития цивилизации.
— Эгоизм? — богиня, заглянувшая в душу Андрона, рассмеялась. — Ты действительно радуешься, когда удается кому-то помочь. Спасти от смерти и мучений, сделать счастливее. Это помогает тебе почувствовать собственную значимость. Ради самоутверждения и чувства радости? Тогда, ты прав. Никогда не видела такого отъявленного эгоиста! Но твои дела действительно небезобидны. В мирах Олимпа тебя бы уже казнили как изменника и опасную личность.
— Да. — ящер кивнул. — Я не Прометей, который просто хотел помочь людям. У меня гораздо более жесткая мотивация. Я не могу сражаться со своими хозяевами. Они просто вытянут из меня силы ангела и прихлопнут, как назойливую мошку. Захватят мой разум, превратят в безвольную куклу или прикажут совершить самоубийство. Может, если будут в настроении, то фантазии у них хватит и на какие-нибудь вечные мучения для отступника. Мои силы ничтожны. Но это не значит, что я не способен вовсе ни на что! Бросая рабов в мертвые миры, они на двадцать лет теряют нас из вида. Если я не могу собственными руками причинить вред своим хозяевам, то все равно… все равно могу сделать хоть что-нибудь, чтобы усилить их врагов! Вызвать ненависть к Олимпу и… и… приблизить полное уничтожение ордена.
Ладонь богини легла на макушку серого монстра и сделала несколько движений, словно ероша волосы. Осыпавшиеся еще тогда, когда проклятие гордой царицы Олимпа сломало и искалечило физическое воплощение молодого ангела. Обратило его в серого, тощего урода. Физически, Андрон уже очень давно не был одним из людей. Но душа его по-прежнему оставалась душой человека и людские жесты он воспринимал так же, как принимал бы их человек. Выражение дружелюбия? Душевного расположения? Желание подбодрить?
— Ты неправильно называешь то, что хочешь делать и что делаешь. — сказала богиня. — А от слов зависит многое. Наше собственное отношение к своим делам и отношение к ним окружающих. Не занимайся самоуничижением. Неужели ты не видишь? Кого ты попросил о ненависти к кому-либо? Кого призвал к борьбе? Тобой движет не злоба, а глубокое сочувствие и… любовь. Ты помогаешь жителям чужих миров в надежде, что за твое добро они когда-нибудь ответят добром своим ближним и спасут тех, кому помочь ты не в силах. О чем ты думаешь, когда вмешиваешься в судьбу умирающего мира? О том, что ангелы этого мира в клочья разорвут Геру или Аполлона? Или о том, что однажды дети этого мира найдут и спасут твой собственный мир, угасающий во всеобщей озлобленности и разобщенности? О чем же ты мечтаешь? Об убийствах своих врагов, или о спасении миров, брошенных равнодушными хозяевами на произвол судьбы?