- Лежи, девочка, все нормально, скоро я лягу. - с грустью протянул Иуда.
Иуда задумался.
- Какая несправедливость. Такую красивую, заботливую, добрую, умную девушку судьба наградила болью и страданием. Насколько же жизнь иррациональна или, может, это попытка держать баланс. Но если за добродетели приходится платить ужасной судьбой, то как использовать добродетели во благо? Награжденного умом, но обделенного счастьем, судьба толкает на ужасные противообщественные действия, его ум используется не во благо, а во зло. Награжденную красотой и добротой, судьба заставляет отдать эти добродетели на всеобщее пользование и они остаются ни с чем. Впрочем, нет ни судьбы, ни справедливости. Мир это хаос, а все в первую очередь руководствуются инстинктами, а не справедливостью, даже если и не признают этого. - мыслил Блэквуд.
Он лег на кровать и крепко заключил в объятиях Зеро.
- Если судьба обделила тебя радостью, то я верну ее, верну тебе все, чего ты заслуживаешь, черноволосая хранительница. - с искренностью и любовью произнес Иуда.
Зеро поцеловала его в щеку и прислонилась к ней своей. Иуда уснул, а хранительница с радостью и лаской глядела на свой спящий смысл жизни.
Настало 31 декабря. Все были в предвкушении праздника и дом жужжал, словно улей. Друзья начали зазывать всех на непревзойденную для этого города вечеринку. Всего было приглашено сорок человек, но в час “икс” количество перевалило за шестьдесят. Не будем описывать весь рутинный процесс подготовки к празднеству, отметим только, что к 11 часам вечера все были уже пьяны, а кальян заменял бульбулятор.
Пробили куранты, все подняли бокалы шампанского и кухню заполонил гул восклицаний.
- Друзья - прервал крики Иуда. - Давайте же выпьем за нашу цель. Пусть за этот новый год мы многое успеем сделать, как вы знаете, времени у нас мало. Желаю, чтобы на нашем пути вставало меньше преград, чтобы вы не знали горестей, друзья мои. Канпай, братья, и Зеро.
Комнату окатило, словно волной, еще более громкими криками радости и громогласных речей. К часу ночи стали подтягиваться гости. Джил показывал дом, Рудольф сразу же ринулся быть спутником Гретхен, Хендерсон и Ходж, приметив молодых красавиц, готовились к завоеванию, Фаулер ожидал свою меланхоличную и мыслящую подругу, которую никто из друзей не знал, а страстного Грилина уже окружили три девушки. Иуда сидел с Зеро и пил водку, его забавляла эта атмосфера и он был рад за друзей.
- Фаулер, - крикнул Иуда. - подойди!
- Ты уже напился, что ли? - встав подле Блэквуда, произнес Чарлз.
- Ну это-то да, но сейчас не об этом. Говоришь твоя дева романтична и задумчива?
- В общих чертах так.
- На чердаке прекрасное уединенное место с видом на небо, да еще там есть телескоп, так что дерзай, Брат.
- Ахах, вот это славно, Иуда.
Спустя час все гости, что парни, что девушки были пьяны, но не только от алкоголя. В доме происходил такой хаос, что даже беспорядочность движения молекул несоизмерима с тем, что происходило на вечеринке. Грилин купался с тремя подругами в бассейне, рассказывал про свою машину, деньги и суть вещей, в общем, он завоевывал то, что уже поддалось его харизме, обаянию и страсти молодой души. Штормхайв с Гретхен заняли спальню на втором этаже.
- Рудольф, как вы стали такими, откуда у вас все это: машины, дом, деньги? - ехидно вопрошала пьяная златовласка.
- Мы обрели цель и совместными усилиями движемся к ней, развиваемся - вот и весь секрет. - деловито, с деланной непринужденностью произнес Штормхайв.
- Вы, наверное, много прекрасного повидали: развлечения, мир, девушек - с намеком, протягивая последнее слово, сказала Гретхен.
- Действительно, все так.
- Здешние девушки, скорее всего, вам уже неинтересны. Провинция все-таки. - допытывала Гретхен.
- Главное ведь не только красота, но и внутренний мир, амбиции, мысли. - уловив к чему она клонит, отвечал Штормхайв.
- А каков, по-твоему, мой внутренний мир?
- Кажется, прекрасен, но если бы я ближе тебя знал, Гретхен.
- А что же мешает? - иронично спросила златовласая суккуба.
Рудольф сидел к ней очень близко и во мгновение запечатлел свой поцелуй на ее губах. Секунда, и они, обнявшись, страстно целовали друг друга. Штормхайв отстранил ее и сказал:
- Теперь ничего. Ты мне нравишься и всегда нравилась, Гретхен.