– Риксиг умер два года тому назад. Теперь на троне человек по имени Эгберт, – покачал головой Торкильд.
– Когда я был ребенком, Эофервиком управлял король по имени Эгберт.
– Это его сын. A может, двоюродный брат? Как бы то ни было, он сакс.
– Так кто же на самом деле правит в Нортумбрии?
– Конечно мы, – ответил Торкильд, имея в виду датчан.
Датчане часто сажали послушных им саксов на троны захваченных государств, и Эгберт, кем бы он ни был, без сомнения, являлся таким карманным правителем, монархом на поводке. Он придавал датской оккупации видимость законности, но настоящим правителем являлся ярл Ивар, датчанин, владевший большинством земель вокруг города.
– Он Ивар Иварсон, – с оттенком гордости в голосе произнес Торкильд, – сын Ивара Лотброксона.
– Я знал этого человека, – отозвался я.
И хотя Торкильд вряд ли мне поверил, я тем не менее говорил правду. Ивар Лотброксон был бесстрашным воином, худым, как скелет, жестоким и наводящим повсюду ужас, но он был другом ярла Рагнара, который меня воспитал. Брата Ивара, Уббу Лотброксона, я убил в схватке у моря.
– Ивар – вот кто истинный правитель Нортумбрии, – заявил Торкильд, – но только не в долине реки Виир. Там правит Кьяртан. – Произнеся это имя, торговец прикоснулся к амулету в виде молота, висевшему у него на шее. – Теперь его зовут Кьяртан Жестокий, – продолжал он, – а его сын – так тот еще хуже.
– Свен, – угрюмо произнес я.
Я знал Кьяртана и Свена. Они были моими врагами.
– Свен Одноглазый, – скорчив гримасу, подтвердил Торкильд и снова прикоснулся к амулету, ибо боялся накликать беду, произнося эти имена. – A к северу от них правит Эльфрик Беббанбургский.
Я знал и его. Этот самый Эльфрик Беббанбургский, приходившийся мне родным дядей, украл по праву принадлежащие мне земли, но я притворился, что последнее имя мне незнакомо.
– Эльфрик? – переспросил я. – Еще один сакс?
– Сакс, – кивнул Торкильд, – но его крепость слишком неприступна для нас. – И добавил, поясняя, почему правителю саксов разрешили остаться в Нортумбрии: – И он нам, признаться, нисколько не мешает.
– Друг датчан?
– Во всяком случае, не враг. Есть три великих владыки: Ивар, Кьяртан и Эльфрик. A вот за холмами, в Камбреленде? Никто не знает, что там творится.
Торквильд имел в виду западный берег Нортумбрии, выходивший к Ирландскому морю.
– Там, в Камбреленде, правил раньше великий датский вождь. Его звали Хардакнут, но я слышал, что его убили в какой-то сваре. A теперь? – Торговец пожал плечами. – Кто знает?
Итак, моей целью была Нортумбрия – королевство трех соперничающих правителей, ни один из которых меня не любил, мало того, двое из них желали моей смерти. Однако там был мой родной дом, и мне давно следовало взыскать долг, поэтому я следовал тропой меча.
То был долг кровной мести. Мести, планы которой я вынашивал вот уже пять лет, с того самого дня, как Кьяртан и его люди пришли ночью к дому ярла Рагнара. Они сожгли дом и убили всех, кто пытался спастись из пламени. Рагнар вырастил меня, я любил его, как родного отца, а его убийца до сих пор не отомщен. У Рагнара остался сын, тоже Рагнар. Мы с ним дружили, но Рагнар Младший никак не мог отомстить, ибо его сейчас держали в заложниках в Уэссексе. Поэтому я отправлюсь на север, найду Кьяртана и убью его. A заодно убью и его сына Свена Одноглазого, который взял в плен дочь Рагнара Старшего.
Жива ли Тайра? Я этого не знал. Но в любом случае я поклялся отомстить за смерть Рагнара Старшего. И вот сейчас, когда я плыл на корабле Торкильда, налегая на весла, мне иной раз казалось: я действую безрассудно, плывя домой, потому что Нортумбрия буквально кишит моими врагами. Но меня гнала сама судьба, и я испытал необычайное волнение, когда мы наконец вошли в широкое устье Хамбера.
Здесь ничего нельзя было разглядеть, кроме илистого берега, еле видного сквозь пелену дождя, кустов ивняка на отмелях, отмечающих спрятанные ручьи, да широких ковров водорослей и ряски на поверхности серой воды. Но то была река, которая вела в знакомую мне Нортумбрию, и я понял, что принял верное решение. Именно здесь был мой дом. Не в Уэссексе с его богатыми полями и спокойными холмами. Уэссекс был уже прирученным, запряженным в сбрую королем и Церковью, а тут в холодном северном воздухе носились вольные стаи птиц.
– Здесь ты и живешь? – спросила Хильда, когда мы подплыли поближе к берегу реки.
– Моя земля лежит дальше к северу. A это Мерсия, – показал я на южный берег. – A там – Нортумбрия, и тянется она вплоть до земель, где живут варвары.