Итак, на кладбище я наткнулась на вторую могилу Фиделя, и дата смерти должна означать что-то важное. Я опять опустилась на колени и стала внимательно рассматривать крест. Под именем Фиделя и датой были начертаны еще какие-то слова.
«Не забудь»… разобрала я, и сердце мое заколотилось от волнения, поскольку надпись была такой же, как и на картине.
«Не забудь меня». Что это могло значить?
Только в одном я была уверена: я буду продолжать поиски, потому что я уже поняла, что это место не было могилой, в которой любящая хозяйка похоронила свою собаку. Могила собаки была одна — та, что во рву. Кто-то, живший в тысяча семьсот девяностом году — том роковом и знаменательном для всех французов году — пытался послать весточку в будущее.
Это была трудная загадка и я твердо решила ее разгадать.
Я поднялась на ноги и пошла с кладбища через рощицу к садам. Там был сарайчик, где хранился садовый инвентарь, я нашла в нем лопату и вернулась на кладбище.
Когда я опять проходила через рощицу, у меня возникло неприятное чувство, что за мной следят. Я остановилась. Вокруг царила тишина, только птица, пролетая над моей головой, задела ветви деревьев.
— Здесь кто-нибудь есть? — позвала я.
Ответа не последовало. Какая же я глупая. Просто нервы сдают. Копаюсь в прошлом, и от этого разыгрывается воображение. Сильно же я изменилась с тех пор, как приехала в замок. Когда-то я была здравомыслящей девушкой. А теперь способна на самый безумный поступок…
Что обо мне подумают, если увидят, что я собираюсь копаться на кладбище?
Тогда мне придется объясняться. Но мне этого вовсе не хотелось. Я собиралась представить результаты моего замечательного открытия графу. Дойдя до креста, я опасливо огляделась. Никого поблизости не было, но для того, кто мог красться за мной через рощу, не представило бы труда спрятаться в одном из склепов.
Я начала копать.
Шкатулка была совсем близко от поверхности, и я сразу увидела, что она недостаточно велика, чтобы содержать останки собаки. Я подняла ее и стерла с нее грязь. Шкатулка была металлическая, и на ней были написаны те же слова, что и на кресте. «1790. Не забудь тех, кто был забыт».
Открыть коробочку было трудно — она заржавела. Но вскоре мои усилия увенчались успехом, и то, что находилось внутри, соответствовало моим ожиданиям.
Я догадалась, что на настенной росписи я открыла послание, намеренно оставленное там. Потому что здесь, в этой шкатулке, находился ключ, изображенный на картине рядом с собакой. На одном его конце были геральдические лилии.
Теперь оставалось найти замок к этому ключу, и тогда я узнаю, что хотел сказать тот, кто оставил это послание. Это была ниточка, тянущаяся в прошлое — самое замечательное открытие, которое когда-либо сделали я или мой отец. Я просто жаждала поведать о нем кому-нибудь. Не кому-нибудь, конечно… а графу.
Я посмотрела на ключ, лежавший в моей руке. Где-то должен быть замок к нему. Я должна найти его.
Я осторожно положила ключ в карман. Шкатулку закрыла и снова закопала. Через несколько дней и видно не будет, что землю здесь кто-то потревожил.
Вернувшись к сарайчику, я аккуратно поставила лопату на место. Потом пошла в замок, к себе в комнату. И пока я не дошла до нее и не закрыла за собой дверь, я не могла избавиться от ощущения, что за мной упорно следят чьи-то глаза.
То были жаркие дни. Граф все еще был в Париже, а я к этому времени уже расчистила настенную роспись и теперь занималась ее реставрацией, на что уйдет не слишком много времени. Когда же реставрация росписи и нескольких картин в галерее будет закончена, у меня уже не будет повода задерживаться здесь. Будь я умнее, мне бы следовало сказать Клод, что я принимаю ее предложение.
Близилось время сбора урожая. Очень скоро придет день, когда виноградари будут трудиться с самого раннего утра до поздней ночи.
У меня было предчувствие, будто мы приближаемся к точке наивысшего накала событий, и когда сбор урожая закончится, с ним закончится и этот этап моей жизни. Куда бы я ни ходила, ключ был всегда при мне в кармане одной из нижних юбок. Этот карман был потайной — туда я прятала все, что боялась потерять, потому что он застегивался так, что спрятанные там вещи никак не могли выпасть.
Я много размышляла о странном ключе, и пришла к заключению, что если я найду замок, который им закрывался, я обнаружу изумруды. Все указывало на это. Гроб был нарисован на картине поверх собаки в 1790 году — в том самом году, когда бунтовщики штурмовали замок. Я была уверена, что изумруды забрали из укрепленной комнаты и спрятали в каком-то потайном месте в замке. Этот ключ принадлежал графу, и я не имела права держать его у себя; но я не хотела отдавать его больше никому, и собиралась вместе с графом заняться поисками замка, к которому подходил ключ.