Глава 30: Ник
1
Я было шагнул навстречу полчищу паучьих отродий, но тут Айс обнял меня за плечи и дрожащим голосом сказал:
— Не глупи, Ник. Ты уже ничего там не сделаешь.
По территории хлебокомбината копошились сотни пауков от чего рябело в глазах. Откуда-то-то послышались душераздирающие крики. Меня передёрнуло.
— Мы должны хоть что-то сделать. — сказал я, но даже в моём голосе не слышалось никакого энтузиазма. В голове лишь было серое: «Ира, Ира, Ира». Так хотелось ещё раз увидеть её улыбку, но даже не было сил сформулировать мысль.
— Там уже все подохли. — без всякого сожаления сказал Сутулый.
Я обернулся и не успел он продолжить, как в него уже летела большая сфера сконцентрированной энергии. Он мгновенно использовал способность и рывком переместился в сторону.
— Ещё хоть одно слово, и ты труп. — процедил я.
Сутулый хотел было что-то там пролаять, но мой пугающий, измождённый взгляд заставил его закрыть свой поганый рот.
А когда я ещё раз взглянул на то что творилось на территории хлебокомбината и увидел там возвышающуюся над всеми фигуру Куурта, который рвал листы метала на одном из цехов, мы с Айсом попросту развернулись и пошли в другую сторону.
Ира мертва… ещё один знакомый мне человек погиб. — Мысль была такой же мёртвой, как и всё вокруг.
Я чувствовал, как мои эмоции приглушала непонятная душевная усталость, но даже сквозь это приглушение я ощутил гнетущую всё больше и больше боль и утрату. На глаза невольно навернулись слёзы. Когда я взглянул на лицо своего друга, то увидел там такие же как у меня жгучие слёзы.
2
Со всего Сопротивления остались лишь мы — девять безумно уставших грязных мужиков. Мы не знаем куда идти и зачем. После увиденного ада в гипермаркете и на базе, даже эти «сутулые» подонки как-то поникли, а их идущие впереди фигуры вызывали во мне лишь смутное чувство безразличия.
В какой-то момент гнетущую тишину нарушил Гриша:
— Я больше не могу. Давайте где-нибудь заночуем. После этих сраных способностей тело болит неимоверно. — Он провёл рукой по лысине.
Мы все были за, только стал вопрос «где?».
— В смысле «где»? — вдруг оживился Сутулый. Он схватил покрепче меч и направился к ближайшей уцелевшей двери в подъезд.
Никто его не остановил, и заряженная способностью лапа паука со скрежетом вошла в метал двери, после чего та приглашающе заскрипела и открыла для нас путь в набитую перепуганными людьми темноту.
Мы вошли внутрь и Хайзенберг тут же врубил свой ослепительный фонарик. Мы увидели на лестничной площадке сбившихся в кучку людей. При резком включившемся свете вскрикнула парочка дамочек, но больше никто не обронил ни звука. Они — почти чистые, причёсанные, перепуганные, не глядевшие смерти в глаза, сейчас смотрели на нас — грязных, всех в человеческой и не только крови, злых, смертельно уставших, с огромными мечами в руках — и обтекали, боясь даже пикнуть. Я почувствовал укол зависти.
Девять вооружённых человек беспрепятственно зашли в чужой подъезд, после чего Халк бесцеремонно скрутил и заклинил дверь так, что ту никто без его нечеловеческой силы не смог бы и с места сдвинуть, да никто бы, наверное, и не пытался.
Не сговариваясь и вообще не говоря ни слова, мы разошлись по чужим квартирам и, как по команде завалились в чужие чистые кровати. Сон взял надо мною верх, как только моя голова коснулась пахнущей лавандой подушки.
3
Этой ночью снов я не увидел… это было что-то другое, намного пугающее.
Я стоял в центре поднимающегося вверх голубоватого и безумно яркого цилиндра, стенки которого двигались с бешеной скоростью прямо вниз — в пол, которым служило чёрное ничто. Когда я посмотрел вверх, то не увидел конца и края космического потока.
Вдруг прозвучал страшный клокочущий бас позади меня, и я резко обернулся. Казавшееся мгновение назад тесное пространство цилиндра вдруг расширилось до размеров актового зала. Я больше не стоял в центре, там теперь возвышалось исполинское чудовище. Оно было явно из рода тех пауков, что мы недавно кучами валили.
Восемь высоченных и худых лапы возвышали надо мной монструозное бесформенное брюхо. Оно было короновано парой перепончатых крыльев и слегка свисало, будто его что-то тяжелило, а изнутри распирало непонятное синие сияние, которое несмело просачивалось сквозь тонкую щетинистую кожу. Венцом безобразия служила ужасающая голова чудовища. Множество больших и маленьких красных, как кровь глаз упёрлись прямо на меня, а десятки свисающих покрытых мерзкой прозрачной слизью щупальцев холодили мою душу похлеще всяких ужастиков Лавкрафта.