— Правильно. Поэтому до работ Института Крейчнана, позволивших следить за тем, что происходит в турбулентных потоках, не было реальной возможности предсказывать погоду. Мне удалось использовать работу Крейчнана для прогнозирования погоды. Если все пойдет так, как я это себе представляю, мы действительно сможем научно предсказывать погоду, а не гадать на кофейной гуще.
— Но как сейчас делаются прогнозы? Они не так уж плохи без всех этих рассуждении о турбулентности.
Тэд усмехнулся и откинулся на спинку стула.
— Как они делаются сейчас? По-всякому. Подбрасывают монету, играют в рулетку, ждут появления болей в суставах…
— Тэд, будь справедливым, — сказал Тули. — Техника прогнозирования опирается в основном на регулярно повторяющиеся наблюдения…
— Смотрят в окошко, как там погода, — прервал его Тэд, и стараются определить, что будет в ближайшее время. Довольно сложно, но справляются с этой задачей неплохо, только на короткие периоды — день-два, не больше.
Тули кивнул.
— Мы сейчас можем видеть весь земной шар благодаря спутникам. А математические модели позволяют метеорологам в деталях и с известной точностью предсказывать, в каком направлении будет изменяться погода на поверхности Земли.
— Пока еще многое делается впустую, — упорствовал Тэд.
Тули вновь согласно кивнул головой.
— Все это довольно запутанно, — сказал я и оглянулся. Только тут я заметил, что в кафетерии, кроме нас, никого нет.
— Закрывают, — сказала Барни. — Если мы не хотим, чтобы нас вымели отсюда уборщики…
— В самом деле, пора за работу, — сказал Тэд.
Мы направились к дверям.
— А идея об управлении погодой — это серьезно? — спросил я Тэда.
На бесстрастном лице Тули впервые прорезалась улыбка.
— Задайте лучше ему вопрос потруднее, например, собирается ли он дышать весь остаток дня.
— Значит, все решено, — сказал я, когда мы выходили в холл.
— Если наша схема прогнозирования погоды сработает, — ответил Тэд, — нам потребуется лишь одно…
— Что именно?
— Разрешение.
— Только-то? Так ведь доктор Россмен будет рад предоставить в ваше распоряжение все во имя такого дела.
Тэд покачал головой.
— Это новая идея. И что того хуже — не его.
Росла гора. Протяженностью, как Альпы, выше Гималаев, гигантская, невидимая гора воздуха формировалась над Атлантическим океаном в районе между Бермудами и Американским континентом. Холодный, плотный воздух опускался с высоты под влиянием низкой температуры и скапливался над поверхностью океана. Гора росла и ширилась, настоящая гора, увенчанная вершиной. Но она двигалась. Она вращалась по часовой стрелке, закручиваясь в спираль над океаном, ветры из-под ее основания устремлялись вдоль моря и его берегов. Высокое давление придавливало ее, выталкивало ее западные отроги чуть ли не на сотню миль внутрь Американского континента. Теплый субтропический воздух с Карибского моря и Мексиканского залива поднимался на север вдоль восточного побережья, неся с собой тепло и влагу. Часть теплого воздуха, более подвижного и легкого, чем сжатая высоким давлением гора, поднялась над холодной плотной воздушной массой. Вверху она охладилась, водяные пары сконденсировались и облачным душем пролились на землю. Метеорологи заговорили о зоне высокого давления на Бермудах, а люди на улицах Бостона просто сказали: «Весна. Пришла наконец».
Под теплым весенним дождем я вернулся в отель. От скудного завтрака живот подвело, голова раскалывалась при мысли, что я скажу отцу. Еще из машины я позвонил в «Торнтон аэроспейс» и заказал билет на ракету в Гонолулу. Поднимаясь в номер, сказал портье, что не знаю, сколько еще пробуду, заказал обед и вызвал отца.
— …Вот что сказал Россмен, — подытожил я свой пятнадцатиминутный доклад. — Он готов предоставить в наше распоряжение службу срочного прогноза, но управлять штормами, заставить их менять направление, по его мнению, невозможно.
Отец нахмурился.
— Это нас не спасет, Джереми.
— Знаю.
Видеофон находился на столике рядом с подносом, на котором принесли еду. Я встал с дивана и прошелся по комнате.
— Перестань болтаться, сядь, чтобы я мог тебя видеть! — вскричал отец.
Я сел на подоконник возле тихо жужжащего вентилятора и посмотрел в окно — далеко внизу, на улице, копошился народ.
— Выходит, нам остается сидеть здесь и надеяться, что Климатологический отдел будет вовремя предупреждать нас о штормах, чтобы мы могли уберечь людей от гибели? — На лице отца отражалась привычная для него мысль: как же много я плачу налогов и как мало за это получаю.
— Это не все, отец. В Отделе есть люди, которые считают, что управление погодой возможно, но не сию минуту.
И я рассказал об идее Тэда.
— Насколько серьезен этот малый? — спросил отец. — Кто он — пустой прожектер и мечтатель или с ним можно иметь дело?
— По-моему, на него можно положиться. И доктор Барневельд — ты ведь знаешь, он лауреат Нобелевской премии, — кажется, поддерживает Тэда. Так что это не похоже на бред сумасшедшего.
— Ученые могут заблуждаться, даже лауреаты Нобелевской премии.
— Все может быть. Не остаться ли мне здесь еще на некоторое время и посмотреть, что из этого выйдет? Тэд способен добиться того, в чем мы так нуждаемся. Даже его долгосрочные прогнозы сами по себе могут оказаться весьма полезными для нас.
Отец кивнул.
— Согласен. Правда, я не уверен, что это твое дело — следить за ним. Уж очень ты далеко от дома, малыш.
— Я могу сам о себе позаботиться, да и родственники тут близко — несколько минут езды на машине.
— Ты еще не встречался с дядюшками и тетей Луизой?
— Нет еще. Но я к ним обязательно заеду.
— Непременно. Было бы скверно, если бы ты, будучи в Бостоне, не нанес им визита, — несколько вымученно согласился отец. — Передай им привет от меня. И смотри, не переборщи с этой проблемой погоды.
— Да, сэр.
— И постарайся сблизиться с этим Марретом — он, может, и чокнутый, но, судя по всему, он — наша единственная надежда.
«Сблизиться» с Тэдом оказалось делом не таким уж легким: с утра он торчал в Технологическом институте, днем — в Климатологическом отделе, а вечерами обычно работал то тут, то там. Он вечно пребывал в движении.
Барни подсказала мне, что субботнее утро Тэд обычно проводит на спортивных площадках в Кембридже, недалеко от дома.
Там я его и изловил, в небольшом зале рядом с главной баскетбольной площадкой, когда он давал урок фехтования Тули. В белом костюме и фехтовальной маске он был похож на громоздкого, малоподвижного гладиатора. Мне подумалось, что Тули ничего не стоит обойти его. Но оказалось, что в бою Тэд движется с мягкой грацией леопарда.
— В колледже увлекался бейсболом, был полузащитником, объяснил он, когда они кончили упражняться. По лицу его стекал пот. — Там мне и покалечили нос. А когда служил в ВВС, мой капитан приохотил меня к фехтованию: он любил фехтовать, научил меня, теперь я учу Тули. Пытался втянуть в это Барни, по се хватило всего на несколько недель. А здорово! Вы должны попробовать.
Когда мы выходили из зала, Тули сказал:
— Через субботу мы с ним занимаемся каратэ. Тут уж я учитель, а он — ученик.
— В каратэ мало движения, — пожаловался Тэд, вешая на плечо спортивную сумку, — почти все время уходит на упражнения и восточные церемонии…
Пока мы шли к раздевалке, Тэд неожиданно предложил:
— Как насчет того, чтобы поплавать наперегонки? У нас еще двадцать минут в запасе. Пошли, Джерри, костюм мы вам раздобудем.
Я с радостью согласился. Мы проплыли две дистанции, и я его легко обошел.
— Рыба окаянная! — завопил он, брызгаясь водой. — Совсем забыл, что вы островитянин. Ладно, давайте еще разок.
Для него это был вызов, он не мог успокоиться. На шестой дистанции он уже поравнялся со мной. У него была неправильная координация движений, но он брал силой, и шел уже наравне со мной, след в след.
— Похоже, вы можете все, — сказал я, когда мы вылезли из бассейна.