Она тоже села на пол, измотанная ничуть не меньше, чем ее подруги. Мускулы рук и плеч ныли, и, похоже, она растянула оба запястья. Но дело того стоило. Зрелище беспросветного ужаса на лице Сабатини, даже мимолетное, с лихвой окупило причиненные им страдания, издевательства и позор. Ден Хо умер не напрасно.
Чо Дай подползла к Чу Ли и поцеловала ее:
– С возвращением!
– Это ненадолго, но я ни о чем не жалею. Мы его убили, и скоро корабль узнает об этом. С минуты на минуту он должен пустить сонный газ.
Чо Дай побледнела:
– Я совсем забыла… Наверное, потому он и держался так уверенно. Эти чужеземные дьяволы не имеют никакого понятия о чести. Но все же лучше было бы победить окончательно.
Чо Май, прислушавшись к ним, задумалась:
– Мне кажется, если бы газ должен был пойти, он бы уже пошел. Либо капитан нам солгал, либо он еще жив.
Чу Ли вскочила, позабыв об усталости:
– Точно!
Она прижалась лицом к смотровому окошечку. Никого и ничего. Правда, разглядеть, что творится у самой двери, Чу Ли не могла. В то же время внешний люк оставался открытым и звонок звенел не переставая. Воздуха в шлюзе наверняка не было, там царил космический холод, но все же одна мысль не давала ей покоя.
Тяжесть. Искусственная гравитация действовала во всем отсеке, включая и воздушный шлюз. Если Сабатини не вытянуло наружу, почему же он не лежит там, на полу шлюза, с руками, намертво примерзшими к штурвалу двери?
Корабль был переделан – явно нелегально, но весьма искусно, и в нем была уйма всяких ниш и вспомогательных отсеков. Нет ли чего-нибудь в этом роде и в шлюзовой камере? Учитывая толщину стен, это было вполне возможно.
– Он наверняка сидит в каком-нибудь аварийном отсеке. Надо чем-то заклинить эту дверь, чтобы он не смог открыть ее, когда внешний люк закроется и шлюз автоматически наполнится воздухом. И нужно еще тщательно обследовать корабль и убедиться, что он не может попасть внутрь другим способом. В аварийном отсеке, безусловно, есть дыхательный аппарат, но вряд ли имеется большой запас воды и продуктов. Подождем, пока он иссякнет, а до тех пор попробуем поладить с автопилотом.
С этими словами Чу Ли наклонилась и подняла оголовье с наушниками. Служа капитану, она не утратила наблюдательности и теперь была уверена, что сумеет повторить странно звучащие слова, скорее похожие на рычание, которые управляли замками. Оголовье было порядком погнуто, но на вид вполне исправно. Чу Ли надела его – оно было ей велико – и произнесла команду, которой капитан открывал дверь отсека с электроникой.
Дверь отворилась, но, к своему изумлению, Чу Ли услышала в наушниках ответное рычание и на мгновение испугалась, нет ли на борту еще кого-то, но потом сообразила, что с ней говорит компьютер.
Еще давно она приметила в электронном отсеке продолговатый невысокий ящик – полный комплект ремонтных инструментов. Подтащив его к шлюзу, она открыла крышку, а сестры Чо подсказали ей, что взять и как этим пользоваться. Освободившись от наручников, они протянули сквозь спицы запорного колеса цепь и приварили ее к основанию ближайшего кресла.
Покончив с этим, они вернулись в электронный отсек. Все трое едва не падали от усталости, но были слишком возбуждены, чтобы заснуть. Чу Ли уселась за монитор и стала внимательно изучать схему корабля.
– Если я правильно понимаю, весь уровень, на котором мы находимся, герметизирован – я хочу сказать, тут есть воздух, и значит, мы можем здесь жить – кроме вот этого отсека позади и дальше к корме. Эти двойные линии, наверное, воздушные шлюзы, но если голубой цвет означает воздух, то они не действуют. Пойдем посмотрим?
Она открыла среднюю дверь командой на том же странном языке. Где-то в отдалении прозвучал звонок, а в наушниках опять забормотал компьютер. Больше ничего особенного не случилось, и, выждав для верности пару минут, они осторожно двинулись по узкому коридору.
Внезапно Чу Ли остановилась.
– Вот здесь я и жила все это время, – печально сказала она, показывая на низкую, темную нишу. – После того как проведешь там неделю, продашь и тело, и душу, и честь тому, кто тебя там держит.
Миновав коридор, они вышли в огромный отсек, заполненный клетками, которыми пугал Сабатини, клетки были сконструированы для любых животных, которых только можно представить, и даже для тех, которых и представить нельзя. За ними стояли большие закрытые контейнеры с пометками на незнакомом языке, и проход между ними был таким узким, что пришлось идти цепочкой.
На панели воздушного шлюза, как и предполагала Чу Ли, горел зеленый огонек. Когда она открыла дверь, шум огромных моторов стал почти оглушительным. Набравшись храбрости, Чу Ли вошла и, дойдя до второй двери, заглянула в окошечко:
– – Идите сюда! Посмотрите!
Сестры, опасливо озираясь, присоединились к ней. За шлюзом начинался второй грузовой отсек. Он был больше первого, сплошь заполнен контейнерами и вращался с головокружительной быстротой.
– Почему он вертится? – спросила Чо Май. Чу Ли задумалась:
– Я не уверена, но, кажется, припоминаю что-то очень давнее – из ев воспоминаний, – что-то такое там было… А, вот! Вы чувствуете, как мало мы весим?
Только сейчас они заметили, как мала здесь сила тяжести.
– По-моему, то помещение неподвижно, – сказала Чу Ли, – а вертимся как раз мы. Вам придется поверить мне на слово, потому что объяснить это слишком сложно, но именно таким способом на космических кораблях создается искусственная сила тяжести.
– Мы стоим на месте! – в один голос заявили сестры. – Вертится то помещение!
– Есть только один способ проверить это, но он довольно рискованный. Надо войти туда. Видите сеть? Если прыгнуть и ухватиться за нее, а потом по ней лезть.
– Нет-нет! Это очень опасно, – запротестовала Чо Дай. – В конце концов, какая разница, кто именно вертится? А полезного там ничего нет.
Чу Ли была слегка разочарована, но ей пришлось согласиться. Без нее девушки не смогли бы выжить в техническом мире корабля, для них непостижимом и почти магическом. Она неохотно оторвалась от окошка, и все трое вернулись в пассажирский салон. Чу Ли с облегчением увидела, что здесь все осталось по-прежнему.
Она снова взглянула на электронное оборудование, ментопринтер и нумерованные картриджи.
– Это устройство позволяет быстро изучить такие вещи, о которых ты понятия не имел, или стать тем, кем ты никогда не был, – объяснила она своим спутницам. – Это именно благодаря ей капитан так хорошо говорил на нашем языке. Я думаю, нам придется перепробовать все записи, чтобы выяснить, нет ли в одной из них ключа к языку, на котором он разговаривает с кораблем.
– А может, это его родной язык? – возразила Чо Дай.
– Сомневаюсь, – покачала головой Чу Ли. – Все компьютеры такого рода изготовлены на заводах, управляемых Главной Системой. Там работают только машины. Они общаются на своем собственном языке, языке чисел, и, чтобы люди могли разговаривать с ними, делается специальное устройство, которое то, что говорит компьютер, переводит на человеческий язык, и наоборот. Стандарты, по которым строятся корабли, установлены давным-давно, еще во времена наших предков, и в них по-прежнему используются древние языки.
– Но их же можно изменить на любые другие, разве не так? – настаивала Чо Дай.
– Можно, но проще выучить. Кроме того, я много раз слышала, как капитан бранился, а когда человеку случается выругаться от неожиданности, он скорее всего сделает это на родном языке, и даже это звучало мягче и мелодичнее, чем те слова, которыми он открывал двери. Тот язык грубый, немелодичный, почти механический – очень неприятный язык. Но он где-то здесь. Он должен быть здесь, иначе мы все равно прибудем на Мельхиор, только без капитана. Правда, меня немного беспокоит содержимое остальных картриджей. Их здесь почти сорок, а на Земле космопортов всего девять. Другими словами, капитану нужно знать лишь девять языков для работы с Административными Центрами. Не знаю, как насчет других миров, но, если даже принять, что их девять или десять, все равно остается половина картриджей, на которых записано неизвестно что.