Впрочем, Омилов оставил переживания за мальчика врачу, знавшему их причину; самого же его больше тревожил собственный сын. Похоже, тот оставил свою злость на разбитом астероиде, но она сменилась более серьезным настроением, проявлявшемся в почти незаметном жесте, которым Осри с детских лет выдавал царивший в душе разброд: непроизвольном потираний указательным пальцем одной руки по костяшкам другой. Еще раньше он имел привычку глодать эти костяшки, иногда до крови; когда леди Ризьена обнаружила это, она каким-то образом истребила вредную привычку. Нервное движение осталось.
Наконец обед завершился, и Омилов начал прикидывать, как бы ему поговорить с сыном наедине.
- Что теперь, Себастьян? - спросил Монтроз, относя посуду в моечную машину. - Игра или, возможно, дуэль со смертельным исходом? - Он махнул рукой в сторону шахматной доски и улыбнулся.
- Ни то, ни другое, благодарю. Я тут порылся вчера в вашем каталоге и нашел оперу, которой не слышал много лет: "Трагическую историю Макклома Сингха".
Монтроз невесело улыбнулся.
- Я не удивляюсь тому, что она вышла из моды: покойному Эренарху ее мораль вряд ли приходилась по вкусу.
Омилов испытал легкую досаду.
"Даже рифтеры ощущали угрозу, но Геласаар отказывался видеть ее".
- Отлично, Себастьян, пусть будет "Трагическая История". Хороший урок нынешним временам. Осри, ты не против?
- Спасибо, - ответил тот механически-вежливо, - но я, пожалуй, лучше пойду.
- Мой сын так и не научился любить оперу, - сказал Омилов. - Возможно, нам лучше отложить ее до другого раза...
- Нет, папа. Я правда хотел бы отдохнуть, - сказал Осри и вышел.
Омилов подавил вздох. Монтроз поколдовал с пультом, свет померк, дальняя стена лазарета дрогнула и исчезла, сменившись панорамой звездного неба. Картина двинулась вниз, и вместе с мощными, полными скорби звуками увертюры Тамильского в поле зрения показалась пылающая планета.
"Велликор, - подумал Омилов. - Спустя шесть столетий все еще мертвая планета. Сколько таких добавилось за последние недели?"
А потом он забылся, захваченный историей Прерогата Сингха, который в нарушение клятвы передал Лишенному Лица анафему Верховного Фаниста Габриэля - анафему за зверства на Велликоре. Драматическое отречение Сингха от присяги и его самоубийство привели к изоляции Панарха от его сторонников, низвержению и смерти.
Начался первый акт. Загремели трубы, исполняя музыкальную тему Сингха.
Ивард вдруг шмыгнул носом, и Монтроз взмахом руки остановил изображение.
- Что с тобой, Ивард?
"Он действительно встревожен", - подумал Омилов.
- Нет, ничего. Извини. Я, наверное, задремал, а потом услышал эту музыку и решил... - Ивард вытаращил глаза на голограмму. - Это же Прерогат Сингх!
Теперь настал черед удивляться Омилову.
- Ты знаешь "Трагическую историю" Тамильского?
Если не считать бесконечных вальсов, которые Монтроз играл для паренька, когда тот просыпался от кошмарных снов, Ивард до сих пор, казалось, не проявлял никакого интереса к музыкальной коллекции Монтроза.
- Тамильского? Нет, такого не знаю, но Сингх был одним из самых знаменитых Невидимых, и мне нравятся... - Он осекся и ссутулился.
Монтроз рассмеялся - судя по всему, он понимал, что происходит.
- Говори, Рыжик.
Ивард недоверчиво покосился на Омилова, словно ожидая насмешек.
- Нет, мне правда нравятся "Невидимые". Я собрал почти сто серий. - Он ухмыльнулся. - С теми трофеями, что у меня из дворца, мне, может, даже удастся раздобыть первую серию. Ее снимали в двести сорок восьмом, почти семьсот лет назад.
"Значит, Осри не ошибался, они в самом деле ограбили дворец, - подумал Омилов. - Что ж, учитывая обстоятельства, их некому в этом упрекнуть".
- Боюсь, я не знаком с этими "Невидимыми", - произнес он вслух. - Что это такое?
- Это такой сериал, - не без удивления ответил Ивард. Он махнул рукой в сторону экрана. - Эта музыка вроде той, на чипах.
Омилов даже не пытался скрыть удивления.
- Сериал, идущий больше семисот лет? Должно быть, неплохой, если так. И уж во всяком случае, лучшей музыки они выбрать не могли бы.
- Нет, правда, здоровский! - воскликнул Ивард. - Другие надо мной смеются - ну, иногда, но Грейвинг говорит... - Он осекся с застывшим взглядом.
- Я бы с удовольствием посмотрел что-нибудь из твоих сериалов, Ивард, - сказал Омилов, чтобы отвлечь паренька. - Я никогда особенно не интересовался ими, но это недостаток скорее мой, нежели этой формы искусства.
Ивард зажмурился и потер глаза, словно пытаясь стряхнуть воспоминание. Потом недоверчиво поднял взгляд.
- Правда?
Гностор вдруг понял, что мальчик, возможно, видит его в пугающей ауре, порожденной расхожими представлениями об Академии Архетипа и Ритуала.
- Правда. У тебя есть серия про Сингха?
- Ой, да, одна из самых классных.
- Тогда, возможно, тебе будет интересно посмотреть часть этой оперы. А я потом посмотрю твой чип, так что мы сможем сравнить то, как эти две формы искусства обращаются с историей.
- Ух ты, здорово. Ничего, если я спрошу у вас?
- Конечно, спрашивай.
Монтроз, улыбнувшись такому повороту беседы, протянул руку, чтобы включить воспроизведение, но застыл, когда Ивард заговорил снова.
- Ну, я правда хотел спросить... только не про оперу. - Он подался вперед, смешно растопырив локти. - Брендон говорил, вы шевалье, значит, вы тусовались в Мандале, да?
Омилов улыбнулся.
"Тусоваться". Очень точное определение для многих при дворе".
- Да, некоторое время.
- А Прерогата вы видали?
Омилов удержался от смеха. Каждый день, в зеркале. Потом он ощутил легкую грусть. Разве сейчас это имеет значение? Он вдруг понял, что возможность при необходимости авторитетно говорить с абсолютным правителем Тысячи Солнц служила ему опорой в жизни. Теперь он лишился и этого.
- Ну, Ивард, ответить на этот вопрос не так легко. Ты ведь не знаешь, что тот или иной человек служит Прерогатом, пока он не уйдет с этого поста. Конечно, я был знаком с несколькими бывшими Прерогатами после того, как они оставили свою должность, в силу тех или иных причин раскрывшись, но никого, пока их деятельность оставалась скрыта. Так что, отвечая на то, что, мне кажется, действительно хотелось тебе узнать, скажу: между Тайным Прерогатом и любым другим человеком нет никакой внешней разницы.