— Эй, не ходи! Вдруг призрак на тебя набросится?
Но Тюк уже исчез в тёмном коридоре. Шнопсик кинулся следом.
Тюк выглянул в гостиную. Здесь было немного светлее, чем в коридоре: лунный свет лился в окна мерцающими серебристыми реками, и в этом мерцании Тюк разглядел такое, отчего сердце у него отчаянно забилось, а ноги намертво приросли к полу.
Из-за старинного шкафа медленно выплыл призрак, похожий на белое облако. На мгновение призрак остановился, огляделся и неспешно направился к выходу.
Больше всего Тюка испугало то, что призрак топал! Ног у него как будто не было, но шаги раздавались отчётливо. Хотя в такой темноте ничего нельзя сказать наверняка.
Призрак неторопливо двигался вдоль окна — освещаемый лунным светом, он казался ещё ужасней. А когда окно осталось позади, с подоконника исчезли все Мамулины цветы.
— Ну, что там? — Шнопсик толкнул Тюка в спину.
Тюк обернулся и приложил палец к губам:
— Тсс!
Призрак завертелся волчком, в темноте сверкнули его жуткие глаза. Раздался страшный грохот.
Но Тюк не успел рассмотреть, что это было, потому что Шнопсик, раздираемый любопытством, так сильно пихнул его, что они кубарем влетели в гостиную и растянулись на полу. Когда Тюку удалось подняться, призрака в комнате уже не было. Он исчез, просто растворился в воздухе!
Вспыхнул свет. Уютная гостиная изменилась до неузнаваемости. Вокруг царил полный кавардак. Стулья перевернуты, занавеска оборвана, пол усыпан черепками, комьями земли и Мамулиными цветами.
Вбежавшая в гостиную Мамуля горестно всплеснула руками:
— Объясните мне, что тут происходит? И кто разбил мои любимые цветы?
— Это не мы! Это призрак! — Шнопсик прижался к Мамуле и крепко уцепился за её руку. Ему всё ещё было страшно.
Мамуля тяжело вздохнула:
— Какой ещё призрак? Сколько же ты доставляешь хлопот, Шнопсик!
— Что шумим, почему не спим? — прохрипел дедушка Хрипс.
Грохот от разбившихся цветочных горшков перебудил всё семейство. Проснулся даже малыш Гу, который тут же выбрался из своей кроватки и куда-то уполз.
— Сюда приходил призрак! Большой белый призрак! — наперебой рассказывали влипсята.
— Ну, тут бояться нечего, — успокоила их бабушка Поварёшка. — Даже если это и был призрак, во что я, честно говоря, не верю, то у меня есть волшебная книга, в которой написано, как его утихомирить. Мы с ним быстро справимся.
— Бабушка, почитай скорее эту книгу! А то мне очень страшно! — захныкал Шнопсик.
Бабушка подошла к книжной полке и ахнула:
— Пропала! Кто-то похитил книгу!
Шнопсик спрятался за Мамулю:
— Это призрак! Я видел, как он проплывал мимо полки!
— Ой, а это ещё что такое? — удивилась бабушка.
На столе лежал кусок коры, на котором было нацарапано:
Трепещите, несчастные!
Древесный призрак вернулся!
— Что за глупости! — нахмурился Папуля. — Никогда о таком не слышал!
— Древесный призрак? — ужаснулся дедушка Хрипс и вдруг метнулся к старинному шкафу, что стоял в углу гостиной, вытащил из него малыша Гу и забрался внутрь сам.
— Дедуль, ты чего?
— Чего-чего, кое-чего! — проворчал дедушка из-за дверцы. — Разчевокались!
— Ну вот что. — Мамуля взяла малыша на руки. — Никакого Древесного призрака не существует! Это всё нелепые выдумки. Просто кто-то глупо подшутил над нами. — И она строго посмотрела на Шнопсика.
— Почему сразу я? — засуетился Шнопсик. — Делать мне больше нечего!
— А тебя никто и не обвиняет, — успокоила брата Мюкля. — Может, это соседи так развлекаются, тётушка Фэ, например.
— Мюкля! Что ты такое говоришь! — укоризненно покачала головой бабушка.
Тётушку Фэ на самом деле звали тётушка Фаня. Жила она по соседству и отличалась таким скверным нравом, что её дупло старались обходить стороной, даже по имени её не называли. Все говорили просто: «тётушка Фэ», и сразу было ясно, о ком идёт речь.
— Ну, хватит! — прекратил спор Папуля. — Если уж на нашем дереве завёлся такой весельчак, я закрою дверь на засов, а вы все быстренько ложитесь спать.
— Дедушка, миленький, выходи, не бойся. Нас кто-то разыграл. — Голос Мюкли дрожал — похоже, она не очень-то верила в этот странный розыгрыш.
— Ни за какие коврижки! — отрезал дедушка.
— Ладно, если дедушке нравится ночевать в шкафу, пусть там и ночует, а остальные — марш в постель! — скомандовал Папуля.