Один французский офицер, разговаривая с автором о Панамском канале, сказал: «Я имею две акции в этом предприятии. Во Франции мы не поступаем так, как у вас, где большое число акций сосредоточивается в руках немногих. У нас многие берут одну или всего несколько штук. Когда акции появились на рынке, то жена посоветовала мне купить одну для себя и одну для нее». По отношению к обеспечению личного достатка человека такое благоразумие, без сомнения, оправданно; однако когда излишняя осторожность или финансовая робость становятся национальной чертой, то они неизбежно начинают ограничивать национальные торговые предприятия и судоходство. Осторожность в денежных делах в приложениях к другим сторонам жизни ограничила деторождение и почти остановила прирост населения Франции.
Благородные классы Европы унаследовали от Средних веков надменное презрение к мирной торговле, которое оказало влияние на развитие, различное в различных государствах, в зависимости от национального характера населения. Гордые испанцы легко усвоили дух этого презрения, которое, заодно с пагубной нелюбовью к труду и с отсутствием выдержки, отвратило их от торговли. Во Франции тщеславие, признаваемое даже самими французами за национальную черту, влияло в том же направлении. Многочисленность и блеск дворянства, а также почет, которым оно пользовалось, как бы наложили печать ущербности на профессии, дворянами презиравшиеся. Богатые купцы и фабриканты стремились к получению дворянства и, добившись его, покидали свое прибыльное дело. Поэтому, хотя трудолюбие народа и плодородие почвы спасли Францию от полного торгового упадка, коммерческие деятели в ней занимали довольно унизительное положение, заставлявшее лучших из них изменять своей профессии при первой же возможности. Людовик XIV под влиянием Кольбера обнародовал повеление, уполномочив «всех дворян принимать участие в торговом мореходстве и торговле вообще без опасения, что это может унизить их дворянское достоинство, но при условии только, чтобы они не торговали по мелочам»; в объяснение причины указа говорилось, что «надлежит, для блага наших подданных и для нашего собственного удовлетворения, искоренить остаток господствующего общественного мнения, будто бы морская торговля несовместима с дворянством». Но предрассудок, ведущий к признаваемому превосходству, не поддается искоренению, особенно когда тщеславие выступает выдающейся чертой национального характера; много лет спустя Монтескьё учил, что занятия дворянства торговлей противны духу монархии. В Голландии тоже было дворянство, но это республиканское государство давало широкий простор личной свободе и предприимчивости, и центры власти в нем находились в больших городах. Основанием национального величия были деньги, точнее богатство. Последнее как источник гражданского отличия влекло за собой влияние или власть в государстве, с которыми связывалось социальное положение и почет. Так же было и в Англии, знать которой гордилась титулами, но в представительном правительстве значение богатства не могло низводиться или даже сколько-нибудь затеняться. Оно было своего рода патентом и чтилось всеми, а потому в Англии и в Голландии профессии, служившие источником богатства, пользовались уважением, перенятым у самого богатства. Во всех вышепоименованных странах общественное мнение как выражение отличительных национальных свойств оказывало существенное влияние на положение национальной торговли.