Национальный характер влияет на развитие морской силы в самом широком смысле этого выражения еще другим образом: он проявляется в способности нации основывать цветущие колонии. Колонизация, как и всякое дело, подлежащее развитию, тем больше обречена на успех, чем более она естественна. Поэтому колонии, которые возникают из сознательных потребностей и естественных побуждений всего народа, имеют наиболее прочные основания, а их последующий рост тем более обеспечен, чем менее будет вмешиваться в него метрополия, если народ обладает способностью к независимой деятельности. Люди трех прошлых столетий живо осознавали значение колоний как рынков сбыта отечественных продуктов и как питомников для торговли и мореходства, но не всегда одинаковый характер имели заботы о колониях, и не всегда одинаковый успех сопровождал различные схемы колонизации. Недостаток естественных побуждений в народе к организации колоний не восполнить усилиями государственных деятелей, сколь бы дальновидны и заботливы они ни были; точно так же и самые точные установления, продиктованные из метрополии, не способны принести результатов лучше, чем спокойное предоставление колониям свободы в том случае, когда в национальном характере лежит зародыш саморазвития. Успешные колонии свидетельствуют о мудрости центральной администрации не больше, чем колонии неуспешные, – может быть, даже меньше. Если, с одной стороны, приходится допустить, что обдуманная система и предусмотрительность правительства, постоянная заботливость, тщательное приспособление средств к целям и тому подобное важны и для колониального развития, то, с другой стороны, нельзя не видеть, что гений Англии отличается меньшей систематизирующей способностью, нежели гений Франции, а между тем Англия, а не Франция сделалась первыми в мире колонизаторами. Успешная колонизация с ее последующим влиянием на торговлю и морскую силу зависит главным образом от национального характера, потому что колонии развиваются лучше всего, когда имеют самостоятельность; сам характер колониста, а не забота правительства из метрополии составляет главную опору их роста.
Эта истина особенно ясно вырисовывается из того факта, что отношение правительств метрополий к своим колониям всегда всецело эгоистично. Каким бы образом она ни возникала, колония, едва приобретя какое-либо значение, мгновенно становилась для метрополии дойной коровой, о которой, конечно, следовало заботиться, но лишь как о части имущества, призванной возместить эти заботы сторицей. Метрополия стремилась законодательно монополизировать в свою пользу внешнюю торговлю колонии, замещать заманчивые места в ее администрации своими кандидатами и вообще смотрела на колонию так, как часто смотрят на океанские владения и поныне, т. е. как на место, удобное для поселения тех, кем трудно управлять дома или кто там бесполезен. Военная администрация во всякой колонии является поэтому необходимым атрибутом домашнего правительства.
Удивительный и единственный успех Англии как великой колонизаторской державы слишком очевиден для того, чтобы на нем здесь останавливаться, а причина его, как кажется, лежит главным образом в двух чертах национального характера. Во-первых, английский колонист непринужденно и охотно поселяется на новом месте, отождествляет свои интересы с местными и, сохраняя преданное воспоминание о своем отечестве, из которого прибыл, не мучается лихорадочным стремлением вернуться. Во-вторых, он сразу и инстинктивно начинает заботиться о развитии ресурсов своей новой страны в самом широком смысле. В первом качестве англичанин отличается от француза, всегда тоскливо оглядывающегося на прелести милой родины, во втором – от испанца, круг интересов и устремления которого слишком узки для того, чтобы он мог извлечь из земли, где поселялся, все, что та могла дать.
Характер и нужды голландцев привели их естественным образом к основанию колоний, и около 1650 года они уже обосновались в Ост-Индии, Африке и Америке, причем столь уверенно, что одно лишь перечисление колоний было бы утомительно. Голландия тогда далеко опередила Англию в деле колонизации. Но колониям ее, хотя их происхождение, чисто коммерческое по своему характеру, было естественным, как будто недоставало залога развития. «Учреждая колонии, голландцы никогда не имели в виду расширения своего господства, искали единственно лишь выгод для торговли и промышленности. На попытки к завоеваниям они решались, только когда вынуждаемы были к тому силою обстоятельств. Обыкновенно же они довольствовались торговлей под покровительством правителя страны». Это скромное удовлетворение материальной выгодой, без политического интереса, приводило, подобно деспотизму Франции и Испании, к коммерческой зависимости от метрополии и тем убивало естественное начало роста.