авление Карла хранил некоторое время железные дух и дисциплину, наследие Кромвеля, хотя впоследствии внес свой вклад в общий моральный упадок, которым характеризовалось злополучное правление Карла. Монк в 1666 году, отделив от своего флота четвертую часть и допустив тем самым большую стратегическую ошибку, с остальными кораблями встретил значительно превосходившие его морские силы Голландии. Несмотря на неравные шансы, он атаковал неприятеля без колебаний и в течение трех дней держался на поле сражения с честью, хотя и нес потери. Такое поведение, доблестное само по себе, не оправдывается принципами войны, но в единстве взгляда английского народа и правительства, зорко следившего за сохранением престижа флота Англии и направлявшего его деятельность, лежал секрет конечного успеха, достигнутого после множества стратегических ошибок на протяжении столетий. Преемник Карла Яков II был сам моряком и командовал в двух больших морских сражениях. Когда Вильгельм III взошел на трон, то правительства Англии и Голландии стали управляться одной рукой и шли вместе к общей цели против Людовика XIV вплоть до Утрехтского мира в 1713 году, т. е. в течение четверти столетия. Английское правительство все более и более настойчиво и осознанно заботилось о расширении морских владений Великобритании и лелеяло рост ее морской силы. Нанося удары флоту Франции как открытый враг, Англия в то же время исподволь подрывала, по мнению многих, под морскую силу Голландии как коварный друг. Договор между двумя странами требовал от Голландии три восьмых от общего числа кораблей, а от Англии – пять восьмых, почти вдвое больше. Такое соглашение, вкупе с тем условием, что Голландия должна содержать войско в 102 000 человек при 40 000 человек от Англии, в действительности возлагало сухопутную войну на голландцев, а морскую войну – на англичан. Стремление, преднамеренное или нет, совершенно очевидно; при заключении мира Голландия получила вознаграждение континентальными владениями, Англия же приобрела, кроме коммерческих привилегий во Франции, Испании и Испанской Вест-Индии, важные морские позиции – Гибралтар и Порт-Маон в Средиземном море; Ньюфаундленд, Новую Шотландию и Гудзонов залив в Северной Америке. Морская сила Франции и Испании исчезла, морская сила Голландии с тех пор постоянно слабела. Утвердившись таким образом в Вест-Индии и Средиземном море, английское правительство с тех пор твердо двигалось вперед по пути, который привел Соединенное Королевство к Британской империи. За двадцать пять лет после Утрехтского договора сохранение мира оставалось главной целью министров, руководивших политикой двух больших морских наций – Франции и Англии, но среди всех колебаний континентальной политики в этот в высшей степени неустойчивый период, изобиловавший мелкими войнами и переменными соглашениями, взор Англии непрестанно направлялся на сбережение и приумножение морской силы. В Балтийском море ее флоты ограничивали посягательства Петра Великого на Швецию и так сохраняли равновесие сил в этом море, через которое она питала свою морскую торговлю и получала главную часть необходимых морских материалов (а русский царь намеревался сделать Балтику «русским озером»). Дания пыталась учредить в Ост-Индии компанию при помощи иностранных капиталов; Англия и Голландия не только запретили своим подданным присоединяться к этому начинанию, но и пригрозили Дании войной, тем остановив затею, которую они посчитали угрозой своим морским интересам. В Нижних землях, перешедших по Утрехтскому договору к Австрии, тоже учредили Ост-Индскую компанию; она избрала своим портом Остенде, а ее устав был одобрен императором. Этому предприятию, имевшему целью восстановить торговлю после утраты устья Шельды, также воспрепятствовали морские силы Англии и Голландии; жадные стремления этих держав к монополии торговли при поддержке Франции задушили этот проект через несколько лет. В Средиземном море Утрехтское соглашение было нарушено императором Австрии, естественным союзником Англии при тогдашнем положении дел в европейской политике. Подстрекаемый Англией, он, уже завладев Неаполем, потребовал также Сицилию в обмен на Сардинию. Испания сопротивлялась, и ее флот, только что начавший оживать при энергичном министре Альберони, был разбит и уничтожен английским флотом близ мыса Пассаро в 1718 году, а в следующем году французская армия по настоянию Англии перешла Пиренеи и довершила дело разрушением испанских адмиралтейств. Так Англия, владея уже сама Гибралтаром и Маоном, передала Неаполь и Сицилию в руки своего друга, а неприятеля разбила наголову. В Испанской Америке она злоупотребляла своими торговыми привилегиями, уступленными Испанией под давлением необходимости, широко практикуя контрабанду, которую едва старалась скрывать; когда выведенное из терпения испанское правительство позволило себе не вполне сдержанно противодействовать, то кабинет министров, якобы озабоченный миром, и оппозиция, настаивавшая на войне, обосновывали свои суждения честью и морским престижем Англии.