Так бы и было, не будь Васильков настолько голословен, а история, связанная с ним, столь запутанной.
Вытянув руку, все-таки жму на звонок. Внутри все трепещет, сердце сжимается то ли от страха, то ли от предвкушения. Я никогда не делала ничего подобного, ничего выходящего за рамки. И наверное не сделала бы, если Саша не припер меня к стенке. Вернее к тротуару.
За дверью тихо. На мой звонок будто бы никто и внимания не обратил. Тогда-то я и, окончательно потеряв последние мозги, принялась стучать по двери кулаком.
– Эй, откройте! – произношу громко, с надрывом, как будто за подобное мне потом не выскажут ничего.
Ей богу, да кто бы в здравом уме сунулся в дом к депутату на столь наглых щах?
Но спустя минуту беспрерывной долбежки я сдаюсь. Стою, поджимая губы, не зная, что и делать. Погода на улице ухудшается, я чувствую как мелкий накрапывающий дождь кусает мои горячие щеки. А порывистый ветер проникает сквозь влажную одежду, заставляя тело дрожать.
Наверняка мне стоит остыть. А ещё лучше, вернуть домой и ещё раз все хорошенько обдумать. Может, тогда и выход найдется попроще?
"Да, определенно, зря я сюда пришла", – мысленно соглашаюсь с собственными доводами. Но когда делаю шаг в сторону, собираясь уйти ни с чем, дверь внезапно распахивается.
А на пороге стоит…
– Камилла? – удивлению моему нет предела.
Одноклассница одета в домашнюю одежду: короткие шорты с забавным принтом цвета фуксии и тонкую облегающую маечку. Предупреждений на тему того, что она оказалась здесь случайно или по делам, не возникает.
– Романова, ты рехнулась так долбиться? – возмущается Селезнева, удерживая дверь и награждая меня острым взглядом. – Если бы предки дома были, тебя бы в ментовку сдали.
– Но я… А… – мой речевой аппарат словно даёт сбой, ещё и ливень, как по заказу, вдруг начинает набирать силу, с силой расстреливая асфальт и мою застывшую в недоумении фигуру тугими каплями.
– Срань, – сквозь сжатые зубы ругается Камилла, обращая внимание на непогоду. А потом снова смотрит на меня: – Заходи давай!
Одноклассница открывает дверь шире, любезно впуская меня внутрь. Как-то на автомате подчиняюсь, без вопросов шагая в объятья дома.
Чьего? Кострова или Селезнёвой? Я же совершенно точно не могла ошибиться с адресом. Да и Камиллу никогда не видела в нашем районе…
"Неужели они с Марком вместе?" – от этого предположения в горле возникает неприятная горечь. Необъяснимое чувство, неоправданное. С чего бы мне вообще что-либо чувствовать, узнавая о том, с кем Марк состоит в отношениях?
– Не буду спрашивать, зачем ты приперлась, но выглядишь жуть как стрёмно, – заявляет Камилла, закрывая за мной дверь и морщась из-за натекшей с меня лужицы. – Разувайся и пошли ко мне в комнату, приведёшь себя в порядок.
Я смотрю вслед девчонке, которая даже по лестнице поднимается так легко и изящно, не заботясь о том, пойду ли я за ней.
В моей же голове все происходящее просто не укладывается.
Вот так просто? После трёх дней тотального игнора? А до этого ещё и года издевательств? Весь мир с ума что-ли посходил?
Однако стоять и дальше истуканом в просторном холле двухэтажного особняка я не собираюсь. Снимаю свои полусапожки и мигом мчу за Камиллой, догоняя ее только наверху. Мне почему-то страшно остаться в этом доме в одиночестве. Я ведь пришла сюда в наглую, без предупреждения, не надеясь на какое-либо гостеприимство…
Наверху располагается широкий, уходящий в обе стороны коридор с кучей разных дверей. Видимо, спальные комнаты. Селезнева жестом указывает налево и ныряет в первую. Я же, все не отойдя от оторопь, заторможенным взглядом осматриваю внутренние убранства дома: стены, увешанные картинами, замысловатые люстры под потолком, дверь в конце коридора, на которой висит табличка "Вход строго запрещен, входите нежно"...
– Даже не пялься. В ту сторону лучше не соваться, – у самого уха звучит голос Камиллы, которая, видимо, устала ждать, когда я войду следом за ней.
– А что там…
– А ты как думаешь? – с иронией в голосе перебивает меня одноклассница и перекидывает копну своих густых волос на одно плечо.
Действительно, чего это я? Явно же это комната Марка. Кто ещё мог с такой насмешкой отнестись к устойчивому выражением?
Только тогда неясно, почему у Камиллы есть своя, отдельная комната, если они встречаются? Она настолько близка с его семьёй?
– А ты… – пытаюсь найти хоть какое-то объяснение, но не нахожу. Зато в комнату к однокласснице все же попадаю.
Она выглядит обезличенной, обставленная в минималистичном стиле, который, как мне кажется, совсем не соответствует вкусам Селезнёвой.