Вот серьезно, только представьте. Оля в огородной ляпистой футболке и коротких шортах, с цветастым платком на голове, х/б перчатках и парой земляных пятен на лице разыгрывает по ролям мини сценку, где галантный ухажер пригласил ее на концерт симфонического оркестра:
— Вот это я понимаю музыка! Настоящее искусство. Какая гармония, инструменты просто сливаются в единое целое. А какое крещендо, просто мурашки по коже. А тебе нравится, моя душечка? — все это было произнесено восхищенным голосом с фанатичным взглядом.
— Оленька, ты что спишь?! — а вот здесь уже в голосе проявилось удивление. Но затем строже и серьезнее было произнесено нравоучение. — Ольга, это недопустимо! На таких концертах нельзя спать, люди приходят сюда, чтобы получить духовную пищу. Я, признаться, разочарован! Не так я представлял наше свидание.
— Ай, что?! Я что-то пропустила? — а вот свой голос Оля изобразила наивным и немного сонным.
— Он потом еще 40 минут заливал мне про недостойное поведение, ужасные манеры и недопустимость сна на концерте, и все это под музыку. На нас даже люди шикать со всех сторон стали. Подумаешь, прикрыла глаза на 5 минут. Так он еще и сбежал после концерта, как ужаленный. Даже «до свидания» не сказал, вот тебе и интеллигент.
В общем, смеяться и полоть вполне можно, но сил это забирает уйму, поэтому вечером мы были слишком уставшие даже, чтобы погреть себе еду. Да и до кухни мы не дошли, уселись в гостиной.
— Давно я так не выматывалась! Какая же приятная усталость! — простонала я, потягиваясь на мягком диване. До кухни мы не дошли совсем немного.
— И не говори! ТООООШ! ТООШАА! — Оля заголосила так резко, что я бы обязательно подпрыгнула, если бы реагировать на что-либо мне было не лень. Перед нами почти сразу появился Антон.
— Ты чего так орешь? Я думал тут пожар…
— Тошенька, братик мой любименький, помоги подругу накормить. Я не справлюсь, она ест за десятерых, а я так устала, что даже на двоих бы еду не разогрела. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйся! — подруга сложила руки в молитвенном жесте и сделала мега щенячьи глаза. Я же обнаружила, что у меня вполне достаточно сил, чтобы отлупить Ольку диванной подушечкой: маленькой, но жесткой.
— Вот ты коза, Оля-ля! Получай! На! И по ляхам своим стройным! Ой! — последнее было адресовано Антону, по лицу которого я случайно зарядила подушкой. — Извини. Это полагалось твоей козе…, то есть сестре! Я не ем за десятерых! У меня сейчас вообще разгрузочные дни…
— Я бы обязательно порадовался, если бы такая ерунда была мне интересной. Тащите задницы на кухню, два чучела. — как всегда, хмуро и строго произнес этот… родитель и отправился на кухню. Там уже зашумел посудой, холодильником. Видимо, накормит нас. На радостях мы даже на обращение не обиделись сейчас, но, конечно, запомнили, чтобы в будущем припомнить. Мы переглянулись с Олей и, не сговариваясь, поплелись за нашим кормильцем. Мы бы, конечно, понеслись, но физически не могли.
Те, кто утверждают, что женщины любят ушами, нагло врут. Потому что мы с Олей явно принадлежим к той касте, кто готов отдать сердце, душу и все восхищенные охи и вздохи тому, кто их накормит. Пусть Антон и просто подогревает пару порций, что мы же ранее и приготовили, мы с подругой все равно уселись за стол и посылали в сторону ее брата благодарные и преданные взгляды. Такие два голодные ангелочка, которые смотрят на Антона, как на божество.
— Тошенька, я говорила, что обожаю тебя? — влюбленно произнесла Оля, наблюдая, как перед ней появляется полная тарелка пюре с парой котлеток.
— Всего лишь каждый день. — отмахнулся Антон и поставил такую же тарелку передо мной.
— Мало, Оля! Тоша заслуживает, чтобы кто-то каждый час признавался ему в обожании. — включать задобрялку я всегда умела, было много практики, так что слова вырвались раньше, чем я их успела обдумать.
— Я так понимаю, за вилками вы вставать не собираетесь?! — правильно расценил Антон мою лесть.
— Неа! — хором ответили мы с подругой.
— За что мне это? Раньше была одна заноза, теперь их стало две. — спросил у пространства, не глядя на нас.
— Мы твои преданные фанатки! А если еще и хлебушка нарежешь, то и вовсе будем любить тебя до конца твоих дней! — все произнесено лишь в шутку.
— Боже упаси! Вот уж без чего я точно обойдусь. — Оля рядом хрюкнула от смеха. А что я такого сказала?! Подруга же громким шепотом пояснила для меня:
— У Тоши аллергия на моих подруг. — он явно расслышал, потому что нахмурил свои брови больше обычного.
— А по нему и не скажешь. Такой всегда приветливый и дружелюбный… — каюсь, это был откровенный сарказм, и, думаю, он это понял. Тем более на пару секунд на его губах появилась небольшая улыбка, пока Оля не смотрела в его сторону.