Охранники поставили перед девчонками несколько бутылок водки и собрали нехитрую закуску. Ночные бабочки пировали в беседке.
– Вы бы отвалили, пока Буран не проснулся. Если проснётся, я уже вряд ли смогу вам помочь. Неизвестно, что придёт ему в голову.
– А нас отсюда никто не выпустит, – печально произнесла одна из девочек. – Охранники сказали, что они нас выпустят, только если Буран распорядится. Поэтому нам ничего не остаётся, как тупо сидеть и пить. Ладно хоть выпивка есть на халяву, да и шашлыка наготовлено прилично. Правда, он остыл, но это не беда, разогреем. Было бы что разогревать. А ты Бурану кем приходишься? Женой?
– Какой женой? – опешила я. – Разве мужья на глазах у жён проституток заказывают?
– Конечно заказывают, – не смутилась моего вопроса рыжеволосая девушка.
– Ещё как заказывают, – подтвердила другая. – Ты даже представить не можешь, что мы повидали. Один олигарх, больной на голову, так свою жену воспитывал. Если она у него что-нибудь дорогое попросит, он ей за это устраивает оргии. Заказывает двух, трёх проституток и занимается на её глазах развратом. Ему важно, чтобы она на это смотрела. Зато потом брюлики, соболиная шуба или серьёзная тачка обеспечены.
– А как же можно жить после таких унижений? – не верила я своим ушам.
– Очень даже просто. Живут и не тужат. Засовываешь гордость куда подальше и молча стрижёшь денежки. Ради них родимых многим поступиться можно. У нас знаешь сколько подобных историй было… Один для своей жены вызывал проституток – чтобы они с ней занимались лесбийской любовью. И видно было, что жене это на фиг не нужно, что она нормальной ориентации, но ей приходилось терпеть, поскольку это нравилось мужу, а против ей идти не хотелось.
– Получается, что есть женщины, готовые терпеть ради денег всё. А нужны ли деньги после этого…
– Деньги не пахнут. В этой жизни по-другому никак. Либо ты имеешь кого-то, либо имеют тебя. Других вариантов не дано. Женщина имеет деньги, а мужчина имеет женщину за эти же деньги.
Я присматривалась к девушке по имени Кристина. Она больше остальных вызывала доверие, казалась любезной и общительной. Я подумала, что именно через эту девушку я могу передать письмо для Тимура. Такие, как Кристина, пережили в жизни много, значит, ей не чужда женская солидарность и она всегда может протянуть руку помощи. Сев к ней поближе, я покосилась на других девчонок и завела разговор один на один.
– Ты, наверное, меня осуждаешь? – спросила она меня.
– Я не вправе никого осуждать. Каждый живёт, как может.
– А кем ты этому садисту приходишься?
– Знакомой, – буркнула я и посмотрела девушке прямо в глаза. – Послушай, Кристина, мне очень нужна твоя помощь. Ты должна меня выручить. Только мне бы очень хотелось, чтобы об этом никто не знал. – Я бросила взгляд в сторону её подруг и почти шёпотом произнесла: – Пожалуйста, ничего им не говори. Очень тебя прошу.
– Ну хорошо, – заметно растерялась Кристина. – А в чём дело?
– Я в беде. Умоляю помочь мне. Но если ктонибудь об этом узнает, меня тут же убьют. Ты же видела Бурана и знаешь, на что он горазд.
– Этот убьёт и глазом не моргнёт, – сразу согласилась Кристина.
– Значит, я могу на тебя рассчитывать?
– Конечно можешь.
Я была рада, что девушка моментально согласилась на помощь, и тут же написала записку Тимуру, сверху письма указала его телефон и протянула Кристине.
– Пожалуйста, спрячь и никому не показывай. Когда приедешь в Москву, позвони по этому телефону и передай письмо. Только сделай всё аккуратно. Если Буран узнает, он меня убьёт.
– А кем тебе приходится Тимур? – спросила она, прочитав записку.
Мне не нравилось Кристинино любопытство, но я всё же ответила:
– Он дорогой для меня человек. Я в беде и знаю, он мне поможет.
– Я сразу поняла, что садюга Буран тебе не по душе, – прищурила глазки Кристина.
– О какой душе ты говоришь? Я нахожусь в этом доме не по своей воле. Меня могут убить в любой момент. Выручи меня, пожалуйста. Я же смогла вытащить тебя из холодной воды.
– Даже не сомневайся. – Девушка сунула моё письмо в карман короткой юбки.
– Не потеряешь?
– Конечно нет, – сказала она и застегнула карман на пуговицу. – Я за женскую солидарность. Мы просто обязаны друг друга выручать. А я поначалу подумала, что ты – жена этого ублюдка. А зачем тебя держат в этом доме?
– Прости, но я не могу ничего рассказать.
Я сидела с девушками до утра. Боялась уйти. Мне нужно было убедиться, что проснувшийся Буран отправит их домой и моё письмо наконец дойдёт до адресата. Меня заметно трясло, и я как могла старалась прятать нервную дрожь. Пьяные девчонки рассказывали мне страшные истории из своей жизни. Я делала вид, что слушаю, а сама думала о другом. Представляла, как встречусь с Тимуром, брошусь к нему на шею и расскажу о том, что же со мной произошло.
Под утро на крыльце дома показался изрядно помятый Буран с банкой рассола в руках. Поставив банку на крыльцо, он посмотрел на пьяных девчонок уничтожающим взглядом.
– Пожалуйста, не подведи, – прошептала я Кристине и направилась к нему.
– Не переживай, – тихо ответила она и настороженно посмотрела на Бурана.
Прошмыгнув мимо Бурана, я всё же остановилась, вздохнула и выпалила:
– Послушай, Боря, ты бы девочек отпустил. А то они всю ночь просидели здесь. Их охрана без твоего распоряжения не отпускает.
– Слышишь, заступница проституток, без тебя разберёмся, – процедил сквозь зубы Буран, давая мне понять, чтобы я проваливала прочь.
Я не заставила себя ждать, проскользнула к себе в комнату, закрыла дверь, рухнула на кровать и стала просить Всевышнего, чтобы всё прошло хорошо. В записке я написала Тимуру о том, что вляпалась в жуткие неприятности и моей жизни угрожает серьёзная опасность. Я не знала адреса дома, в котором нахожусь, решила описать место, где находится конюшня, в которой меня можно будет застать с сегодняшнего вечера. На всякий случай я ещё указала номера автомобиля Бурана, на котором меня будут возить на конюшню, и попросила Тимура быть крайне осторожным, потому что Бурану и его людям ничего не стоит убить человека…
Я лежала на кровати и представляла, как Тимур врывается в конюшню, спасает меня из этого ада, говорит, что очень сильно любит, успокаивает и увозит в какой-нибудь санаторий, чтобы я хоть немного пришла в себя. Но моим мечтам не суждено было сбыться. Не прошло и пятнадцати минут, как Буран в буквальном смысле слова выломал дверь моей комнаты, влетел как вихрь, схватил меня за грудки, поднял с кровати и стал так страшно трясти, что мне показалось, сейчас он не только вытрясет все мои мозги, но и вытащит душу.
– Пусти меня! Что я сделала?
– Ещё спрашиваешь?! Да я бы тебе сейчас всю рожу разукрасил, если бы ты сегодня вечером не встречалась с Джоном. Сука!
Буран меня отпустил и сунул мне под нос мою записку для Тимура. Он орал:
– Да как ты могла?! Тебе что, собственную мать не жалко?!
Услышав о матери, я затряслась, словно в лихорадке, и заревела.
– Буран, миленький, прости меня, пожалуйста. Очень тебя прошу! Я больше так никогда не буду. Умоляю! Сама не знаю, что на меня нашло. Я не хотела. Честное слово, не хотела!
– За дурака меня держишь? Если бы не хотела, ты бы этого никогда не сделала! Думала, номер прокатит? Да у этого дома, если хочешь знать, есть глаза и уши! Мои охранники следят за каждым твоим шагом! И то, что ты пишешь записки проституткам, не могло от них ускользнуть. Я тебе уже тысячу раз объяснял: все проститутки продажные, но ты не хочешь это понимать! Кто такой Тимур?!
– Мой друг.
– Вообще-то в записке ты назвала его любимым.
– Это мы просто всегда так ласково друг друга называем, – выкручивалась я как могла.
– Это твой любовник, – вынес вердикт Буран. – Думаешь, я лошок, который будет верить всем твоим бредням?! Тоже мне несчастная вдова… По мужу она страдает… Да ты со своим любовником и грохнула мужа. Не своими руками, конечно. Вы оба его «заказали», чтобы вам никто не мешал.