— Неожиданно, — ответил я.
Она смущенно рассмеялась, подбадривая малыша, плач которого стал более настойчивым.
— Ну, я надеюсь, что в хорошем смысле. О, а вот и наша машина. Нам лучше уложить детей спать. Им уже давно пора отдыхать, иначе у нас начнется нервный срыв. Пожелайте нам удачи.
— Удачи. Был рад вас всех повидать, — попрощался, когда их компания поспешила к машине, хихикающие мальчики все еще были зажаты в объятиях отца, их смех смешивался с криками сына Трэвиса и Хейвен, все взрослые переговаривались друг с другом, а маленькая девочка царственно сидела на бедре у матери, наблюдая за всем этим.
Повернулся к ресторану, и швейцар широко распахнул дверь, кивнув мне, когда я проходил мимо.
— Я встречаюсь со своими родителями, — сказал я хозяйке, когда она поздоровалась со мной.
— Да, мистер Бьюкенен. Они уже сидят в кабинете в конце зала слева.
— Спасибо. — Я направился в их сторону, слегка ослабляя на ходу галстук. Это был долгий день, который стал еще длиннее из-за того, что я хотел уйти и попытаться загнать «Аврору» в угол, но у меня не было такой возможности. Но поужинать с родителями было бы неплохо. Я бы убедил их, что со мной все в порядке, что мое поведение в последние пару дней объясняется исключительно плотным графиком и недосыпанием, и успокоил бы их.
Когда я завернул за угол, то увидел, что рядом с кабинкой моих родителей стоят три человека, они повернули головы и улыбнулись мне. Дерьмо.
— Гейдж! — поздоровались они со мной. Это была Блейкли, стоявшая со своими родителями. Она быстро обняла меня.
— Блейкли, привет. Ты вернулась.
— Я вернулась только вчера, глупыш. Я звонила тебе.
Черт. Я знал это и хотел перезвонить. Я просто... выслеживал кое-кого.
— Прости. Работа была... безумной. — Я повернулся к ее родителям.
— Мистер Уингейт. Госпожа Уингейт. Рад вас видеть.
Мистер Уингейт пожал мне руку, а миссис Уингейт заключила меня в объятия.
— Гейдж, — сказала она, отпустив меня. — Мы уже собирались уходить, но так приятно видеть тебя. — Она заговорщицки подмигнула мне. — Мы надеемся, что скоро будем видеть тебя чаще.
— Мама, — сказала Блейкли, ее щеки вспыхнули, когда она посмотрела на меня. — Прости, я, кажется, упомянула...
— О, Блейкли, — сказала ее мать, — Гейдж не возражает, чтобы мы знали. — Она улыбнулась моей матери, которая прижала пальцы к губам, словно пытаясь сдержать улыбку. — Мы все думаем, что это замечательно.
Замечательно? Что было замечательно? Я не сводила глаз с Блейкли, когда меня осенило. О, Боже, они имели в виду наш разговор о женитьбе. Я почувствовал укол раздражения. Мы договорились обсудить это, когда вернемся из наших поездок, и не делиться ни с кем, особенно с нашими семьями.
Мама рассмеялась и сжала мою руку.
— Действительно, замечательно, но мы подождем, пока вы, молодые люди, дадите нам знать, стоит ли открывать шампанское.
Я неловко усмехнулся, и Блейкли бросила на меня извиняющийся взгляд, а затем одними губами произнесла: «Извини». Я воздержался от ответа, который мог бы обострить ситуацию. Давление наших родителей, знавших о возможных отношениях между мной и Блейкли, не было решающим фактором, когда я согласился подумать об этом. Теперь... теперь это было не просто решение, которое повлияло бы на нас — наши семьи тоже отреагировали бы на наш выбор.
И если судить по выражению надежды на лицах наших родителей, они были бы сильно разочарованы, если бы мы решили отказаться от романтических отношений.
Но я подавил свое раздражение и слегка улыбнулся Блейкли, чтобы подбодрить ее. Потому что теперь, когда я был свидетелем явного одобрения, исходящего от моих родителей, я снова столкнулся с мыслью, что в этом есть какой-то смысл. Очевидно, у меня был ужасный вкус на женщин. Прошли годы с тех пор, как я решил, что хочу остепениться, а я все еще не встретил ту единственную. Первой женщиной, которая по-настоящему привлекла мое внимание за целую вечность, была лгунья. И все же я был одержим ею несколько недель.
Я собирался совершить судьбоносный шаг, команда людей за океаном зависела от меня, мой отец полностью доверял мне, мои родители, очевидно, хотели внуков, и вот тут меня отвлекла маленькая мошенница. Очевидно, что проблема была во мне.
Смех близнецов Хейлов звенел у меня в ушах, и я мысленно представил себе, как две семьи вместе празднуют важную жизненную веху. Внезапно слово «предсказуемый» прозвучало заманчиво. Спокойно. Даже скучно. Глубокое удовлетворение от того, что я заставил своих родителей гордиться мной и выполнил долг, который они с любовью возложили на меня. Традиция объединения двух семей, у которых были деньги и влияние, чтобы сделать наш дом лучше. По крайней мере, это было то, о чем стоило подумать, но что я делал, — это преследовал женщину, которая, очевидно, играла со мной.
— Я позвоню тебе, — сказал я ей, наклоняясь вперед и касаясь губами ее щеки. Я задержался на мгновение, вдыхая ее запах. Цветочный и знакомый. Блейкли. Это было именно то, что мне было нужно. Возможно, и ей тоже.
Уингейты попрощались, миссис Уингейт сказала моей матери, что увидится с ней в клубе на следующий день, а мистер Уингейт напомнил моему отцу, чтобы он прислал ему сообщение по поводу акций, о которых упоминал. Блейкли еще раз легонько обняла меня, аромат ее духов витал в воздухе даже после того, как они втроем завернули за угол и скрылись из виду.
Я опустился в кабинку рядом с мамой, взял стакан с водой, стоявший передо мной на столе, и осушил его одним глотком, а затем поставил обратно.
— Мне нужно выпить, — пробормотал я. — Чего-нибудь крепкого.
— Послушай, Гейдж, я не думаю, что это хорошая идея, — сказала моя мама.
— Мам, у меня нет проблем с алкоголем, понимаешь? Несмотря на... недавнее поведение, со мной все в порядке. — Я почувствовал, как напряглась моя челюсть, когда посмотрел на нее. — Разве я не доказал тебе, что я более чем стабилен? — Всю свою жизнь. Это все, что я делал. Я ни разу не оступился, ни разу не потерпел неудачу, ни разу.
Мой отец нахмурился.
— Конечно, так и было, сынок. Мы оба знаем, какой ты уравновешенный и компетентный. Но… в последнее время работа была напряженной, и переезд в Лондон, включая все, что нужно сделать до этого, должен вызвать у нас хотя бы небольшое беспокойство.
Я выдохнул, массируя небольшую боль в груди. На мгновение, всего на одно, мне показалось, что эта боль каким-то образом поднимается откуда-то извне, становится звуком, формирует слова. На мгновение мне захотелось сказать: «Да, папа, да, я встревожен и сбит с толку, и, хотя я никогда не оступался, сейчас я чувствую, что могу оступиться.» Но я никогда этого не делал. Я не знал, как это делается. Вместо этого я ответил:
— Я справлюсь с этим.
Мой папа кивнул, а мама похлопала меня по руке.
— Я горжусь тобой, — произнес мой отец. — Я не мог бы мечтать о лучшей правой руке.
Правой руке.
От этих слов во мне вспыхнула гордость, и я немного выпрямился. Всю свою жизнь я стремился к тому, чтобы мои родители гордились мной, особенно отец. Я посещал клубы, в которые он предлагал мне вступить, я был лучшим в тех видах спорта, которыми он хотел, чтобы я занимался, я получал отличные оценки и был приглашен в самые лучшие колледжи.
Я был идеальным сыном.
А потом я присоединился к компании, которую он построил с нуля, усердно работая и добиваясь результатов, превосходящих все ожидания. Доказав, что я могу быть его правой рукой.
Тем, кто когда-нибудь продолжит его дело не только здесь, в США, но и за границей, в Лондоне и, в конечном счете, в других странах. Благодаря мне компания моего отца не только процветала, но и росла и расширялась, переходя от отца к сыну, и в конце концов я бы сделал то же самое со своей собственной.