— Ну, хорошо бы начать сначала.
Она улыбнулась, положив ногу на ногу, и остановилась, а я ждал, пока она соберется с мыслями.
— Сколько я себя помню, я всегда думала о своем отце. — Она судорожно вздохнула. — Моя мать умерла до того, как у меня появилась возможность узнать от нее больше, чем то немногое, что она мне рассказала. Но что я знаю точно, так это то, что она жила здесь за девять месяцев до моего рождения.
Я склонил голову набок.
— Твой отец родом из Каллиопы?
Ее глаза встретились с моими.
— Да.
Даже если я не мог видеть всю картину целиком, кусочек головоломки встал на свое место.
— Итак, ты здесь пытаешься выяснить, кем мог быть твой отец.
— Да, — снова ответила она.
Этого я никак не ожидал. У девушки, которую я по чистой случайности встретила в Мад-Галч, мог быть отец, который жил именно в Каллиопе? Я думал, что это своего рода судьба, что мы вообще встретились, учитывая, каким невероятным образом я оказался там. И из-за этого мы провели вместе потрясающую ночь, о которой я не мог перестать думать. Но это заставило судьбу подняться на ступеньку выше. Что это было на этот раз? Двойная судьба? Судьба в квадрате?
Я наклонился вперед, упершись локтями в колени и обхватив себя руками.
— При чем здесь искусство?
— Мой отец был художником. Или, по крайней мере, он очень хорошо рисовал. — Она наклонилась, потянула к себе холщовую сумку, достала из нее что-то похожее на журнал или ежедневник, и осторожно открыла его. Она вытащила то, что, как мне показалось, было салфеткой для коктейля, спрятанной между страницами. — Я недавно нашла это среди вещей моей матери. Я думаю, это нарисовал мой отец.
Она протянула ее мне, и я осторожно взял ее, держа за края и изучая. На ней был набросок женщины, сидящей на камне, подтянувшей колени к груди и смотрящей на озеро. И хотя женщина была изображена только в профиль, было заметно, что на ее губах играет загадочная улыбка. Я не очень разбирался в искусстве, но было ясно, что тот, кто нарисовал это, был очень хорош. Подписи не было, только дата, нацарапанная под рисунком — апрель, двадцать семь лет назад.
— Это портрет твоей матери?
Рори кивнула.
— Да, это моя мать. И мне кажется, что… что ж, мне кажется, в этом рисунке видна любовь. Что человек, который это нарисовал, знал ее и питал к ней любовь. Он каким-то образом уловил ее сущность, а как ты можешь сделать это, не любя этого человека?
Изучив набросок еще пару мгновений, пришел к выводу, что согласен с ней. Я не был уверен, как точно были переданы эмоции, которые я испытывал, глядя на рисунок, — возможно, кто-то более профессиональный смог бы описать, какие чувства были вложены в такой простой набросок, но, как бы там ни было, это было бесспорно. Я поднял глаза и заметил выражение лица Рори, затем она быстро отвернулась. Тоска, подумал я. По матери, которой больше нет? Или по этому неизвестному художнику.
— Ты права, рисунок хорош, — сказал я.
— И я не могу представить, чтобы кто-то с таким уровнем таланта не создал другие картины.
Я провел пальцем линию под нижней губой.
— Ладно. Итак, вы ищете произведения искусства, похожие на это, в попытке найти художника — твоего отца. Но почему на чердаке у моих родителей? Почему у Беллами и Рамсботтомов?
— Переверни салфетку.
Я так и сделал, и мои брови поползли вниз, когда я увидел знакомый логотип.
— Эта салфетка из клуба «Метрополитен», который находится здесь, в Каллиопе. — Я поднял на нее глаза. — Это один из самых престижных общественных клубов в штате Мэн. Мой отец — один из основателей.
— Я знаю. Как и мистер Беллами, и мистер Рэмсботтом.
Я медленно опустил салфетку.
— Тебе придется дать мне еще несколько подсказок, Рори.
Она вздохнула, потянулась за салфеткой, которую я протянул ей, и аккуратно положила ее обратно в дневник.
— Моя мать редко рассказывала о моем отце. Когда она это делала, то только потому, что я просила ее об этом. Однако за все эти годы она рассказала только о четырех вещах, которые могли бы помочь мне установить его личность, — произнесла девушка. — Во-первых, моя мать познакомилась с ним на своем рабочем месте в Каллиопе, когда жила здесь во время весенних каникул. Во-вторых, он и его семья были очень важны в городе, и, в-третьих, он был художником — не знаю, в сфере развлечений или профессиональной деятельности. Я нашла этот набросок пару недель назад, датированный как раз тем временем, когда моя мать была в Каллиопе и забеременела мной.
— Хорошо... — Я почувствовал отдаленный приступ паники, когда мои мысли начали двигаться в явно травмирующем направлении. Я сжал челюсти, удерживая эту мысль в тумане, не позволяя ей материализоваться.
Она опустила подбородок и некоторое время наблюдала за мной.
— И, в-четвертых, моя мать работала в клубе «Метрополитен», обслуживая группу членов-основателей, которые регулярно собирались там. Я попыталась с помощью интернета выяснить, кем были эти пять членов клуба, — сказала она. — Вместе с твоим отцом, мистером Беллами и мистером Рэмсботтомом, там были еще двое. Они все еще живут здесь, в Каллиопе.
Земля ушла у меня из-под ног. Нет. Боже, нет. Я почувствовал, как стон протеста вырывается из моего горла, и попытался проглотить его, но, к сожалению, он застрял на полпути, заставив меня сильно закашляться. Я встал, подняв руку в останавливающем движении, когда Рори начала подниматься, очевидно, намереваясь предложить помощь в виде похлопывания по спине или приеме Геймлиха. Она снова опустилась на стул, а я взял себя в руки и несколько минут расхаживал, все еще кашляя то тут, то там в попытке избавиться от комка ужаса, но, по крайней мере, набирая воздуха в легкие. Когда я, наконец, смог сделать глубокий вдох, я повернулся к ней лицом.
— Ты хочешь сказать, что мой отец может быть твоим отцом? Ты предполагаешь, что мы можем быть единокровными братом и сестрой?
Она поморщилась и кивнула, сложив руки вместе и зажав их между коленями.
— К сожалению, да.
— К сожалению? К сожалению? — я снова стал расхаживать туда-сюда, несколько шагов в одну сторону, а затем в другую. Я с шипением выдохнул, запустив руки в волосы, а затем схватился за голову и сильно встряхнул ею.
Она вздохнула.
— Да, ну, у меня нет более подходящего слова, чем это.
— Кошмарно? Отвратительно? Грязно?
— Это тоже подходит. — Она пожала одним плечом и тихонько рассмеялась. Это придавало ей восхитительно сексуальный вид, и мне действительно захотелось поцеловать ее. Я рухнул в кресло и съежился, совершенно разбитый, когда обдумал всю ситуацию. Это не могло быть правдой. Я встретился взглядом с Рори.
— Я... я не знаю, что сказать. Не говоря уже о брате и сестре... — Я замолчал. Боялся, что меня может стошнить. Сделал глубокий вдох, сдерживая тошноту. — Оставляя в стороне возможность родства, — повторил я, — теперь я должен смириться с мыслью, что мой отец изменял моей матери, когда я был еще ребенком. — Они всегда казались такими влюбленными. Мне и в голову не приходило, что кто-то из них может изменить другому. Я чувствовал, как все мое детство колеблется передо мной, рискуя свалиться за какую-то туманную грань.
Она снова поморщилась.
— Прости. Есть несколько причин, по которым я надеюсь, что это не так.
Я издал сдавленный смешок, почувствовав, как у меня снова сдавило грудь.
— Да. Я тоже.
Она полезла в свою сумку и вытащила дневник, который выглядел просто как пустая кожаная обложка, страниц в которой не было.