Заводя двигатель, он взглянул на меня с намеком на веселье на лице.
— Вы действительно проводите их оценку? На основании чего? Поиска в Интернете?
Я пожала плечами.
— Это все, к чему у меня есть доступ.
— Зачем заморачиваться? Они никогда не узнают.
— Это кажется мне… очень нечестным. — Я повернулась к нему. — Послушай, я знаю, что все это основано на выдумке, но я не пытаюсь обмануть этих людей, Гейдж. Если я смогу предоставить им некоторую информацию о нескольких картинах, которые они спрятали, и они сочтут ее полезной, то никакого ущерба не будет.
— Полагаю, ты права. За исключением тех случаев, когда ты в конечном итоге перевернешь их семью с ног на голову, если расскажешь им, что у их мужа и отца много лет назад был роман, после которого появилась ты.
— Я перейду этот мост, если доберусь до него, — пробормотала я. Конечно, Гейдж предполагал, что если я принадлежу к одной из этих семей, то они будут вне себя от ужаса, узнав, что где-то поблизости скрывается незаконнорожденный член семьи. Но что, если... что, если бы они нашли в себе силы принять меня?
— Кстати, как Фейт и ее галерея оказались втянутыми в это? — спросил он через мгновение.
— Ее мать работала в кафе, которое часто посещала моя, и они познакомились. Так они и подружились. К сожалению, моя мать скрывала свой роман с моим отцом, поэтому у нее не было никакой информации на этот счет. Фейт помогла мне войти в общество, — объяснила я ему, — и хотя она заверила меня, что ее это не волнует, я беспокоюсь о том, что это нанесет ущерб ее репутации. Она не богата. Фейт использовала свой ум и склонность к искусству, чтобы проложить себе дорогу в обществе. Она моя хорошая подруга, которая приняла вызов и помогает мне найти отца. И, судя по тому, что она мне рассказала, самые богатые члены «Каллиопы» — это не ее хлеб с маслом. Но я не хочу рисковать, ставя под угрозу ее бизнес. Поначалу этот риск казался очень незначительным, но как только я встретила тебя...
Он взглянул на меня.
— Я никому ни слова об этом не скажу, Рори.
Я откинулась на спинку кресла.
— Спасибо.
Он помолчал несколько минут, пока я наблюдала за окружающим пейзажем, за искорками озера вдалеке и заревом заходящего солнца, превращающими все в сказку. Золотой час.
— Если ты найдешь доказательства того, что один из этих людей — твой отец, о чем ты спросишь? — осторожно проговорил он.
Я повернулась, и мой взгляд скользнул по его волевому профилю, вниз, к его аристократичной, но сильной руке, лежащей на руле. Кстати, о золоте. Все в Гейдже Бьюкенене было утонченным и идеально выточенным. Казалось, он был создан для того, чтобы жить среди лучших из лучших, сливаться с прекраснейшими вещами и жить в этом величественном доме, окруженном красотой. Может быть, в каком-то смысле именно это позволило мне отпустить Гейджа Бьюкенена в тот день в «Пирожных и эле». Я знала, что ему там не место. Он был изысканным и прекрасным. И принадлежал к высшему классу. Он вписывался сюда, а я нет. И, возможно, это было связано исключительно с тем, где и как мы выросли, но я также надеялась, что это был какой-то генетический компонент, который означал, что мы никоим образом не родственники.
Я мысленно вернулась к его вопросу. О чем бы я спросила?
— О принятии, я полагаю. Если тебе интересно, планирую ли я потребовать свою долю наследства, то нет. — Я поковыряла ноготь на пальце, когда он свернул на улицу, где находилась галерея Фейт. Я подумала о Ромео и всех тех брошюрах, которые он прятал в нижнем ящике стола. Я не собиралась отказываться от алиментов задним числом, если бы их предложили, и могла отправить своего самоотверженного дядю туда, куда он захочет.
Гейдж зарулил на парковочное место, и, прежде чем он задал еще вопросы, на которые у меня не нашлось бы внятных ответов, я потянула за дверную ручку и вышла из его машины на теплый вечерний воздух. Я услышала шаги Гейджа позади себя, но не обернулась. Фейт дала мне код от своей системы безопасности, и после того, как я ввела его и открыла дверь, повернулась к Гейджу.
Он стоял рядом, выглядя немного неуверенно, как будто хотел войти, но не думал, что ему здесь рады. Мое сердце смягчилось, когда я увидела Гейджа Бьюкенена, которого, вероятно, встречали с распростертыми объятиями везде, куда бы он ни пошел, всю его жизнь, и который ждал приглашения.
— Не хочешь ли войти? — спросила я.
Его плечи опустились, когда он выдохнул.
— Я мог бы помочь тебе взглянуть на некоторые из этих работ и провести несколько экспертиз для начинающих, — предложил он, как будто я могла требовать от него что-то, чтобы продолжать проводить с ним время. И, честно говоря... повод не помешал бы, поскольку это действительно была не самая лучшая идея, по крайней мере, с моей стороны. Я никак не могла перестать представлять его обнаженным — досадная ошибка моих центров памяти, которые, казалось, перегружались, когда он был рядом физически.
Нет, лучше держаться подальше от Гейджа Бьюкенена.
— Я была бы признательна за это, — сказала я. Слабачка Рори. Такая слабачка. Но я не позволю, чтобы дело зашло дальше совместных просмотров картин.
— Как насчет того, чтобы ты привезла их ко мне домой и позволила мне приготовить тебе ужин? Если у тебя есть ноутбук, можешь взять его с собой, у меня он тоже есть.
Он, казалось, держался совершенно спокойно, как будто готовился к отказу. И снова мое сердце смягчилось. Когда дело доходило до Гейджа Бьюкенена, мне казалось, что мое сердце становилось очень мягким и податливым.
Среди прочего.
— Ну...
— Деловой ужин.
— Отлично. Хорошо. Спасибо. Деловой ужин. Я ценю твою помощь, потому что Фейт очень занята, а я и так уже достаточно ее загрузила. Если ты согласен... Ну, у меня еще есть пятнадцать картин, с которыми мне нужно разобраться.
Он улыбнулся, и напряжение между нами слегка ослабло. Черт возьми.
— Оставайся здесь, — сказала я ему. — Я схожу за своим ноутбуком и картинами и сейчас вернусь.
Квартира Гейджа Бьюкенена была идеальной. Сразу же вспомнились те, которые моя мать описала в своем дневнике, — со стеклянными балконами, выходящими на озеро. Внутри была большая открытая планировка, элегантная современная мебель и спокойное сочетание холодных тонов. Она выглядела так, словно сошла прямо со страниц одного из каталогов West Elm, которые я листала в парикмахерской, где потратилась на стрижку, которая, как уверяла Фейт, придаст мне утонченный вид оценщика предметов изящного искусства.
За раздвижными стеклянными дверями, ведущими на балкон, открывался вид на великолепный закат, небо окрашивалось в различные оттенки розового, потоки света искрились, как драгоценные камни, на поверхности воды.
И пахло здесь божественно, какой-то смесью одеколона Гейджа и полироли для соснового дерева, пьянящим сочетанием, которое, казалось, идеально подходило к месту, где этот мужчина проводил ночи.
— Здесь прекрасно, — сказала я, кладя сумочку и телефон на столик у двери. — У тебя отличный вкус. — Я подмигнула ему. Честно говоря, я ничего не смыслила в дизайнерских вещах, но я сразу поняла, что все сделано с большим вкусом. Вернее, что это стоило дорого. И было полной противоположностью старому дивану в чехле в моем доме, который когда-то принадлежал моей матери. Хотя я любила этот диван. Когда ты садился на него, он обнимал тебя, как старого друга.