— Ладно. Тогда, я думаю, мы могли бы заказать буксир у какой-нибудь компании в Клермонт-Лэндинге.
Она пожала плечами.
— Желаю удачи в поисках заведения, которое еще открыто. Сейчас буду, Тед. — И с этими словами она направилась к столику, за которым сидели трое мужчин.
Я прошлепал в туалет и присоединился к ребятам, которые салфетками вытирали грязь, которая все еще оставалась на одежде, и вытирались насухо, чтобы с них больше не капало. Ветровки на самом деле неплохо справились с сохранением наших рубашек сухими несмотря на то, что мы скатились с холма, а затем погрузились в гигантскую лужу, так что в любом случае это было что-то.
— Черт возьми, я и не знал, что автоматы по продаже презервативов вообще существуют, — сказал Грант, доставая из бумажника несколько мокрых долларовых купюр и засовывая их в автомат. На поднос упало несколько презервативов в индивидуальной упаковке, и он вытащил их, бросив по одному каждому из нас по очереди. — Никогда не знаешь наверняка, — сказал он, подмигнув. Я закатил глаза и сунул красный презерватив в карман, а затем продолжил, как мог, сушить обувь, пока другие парни делали то же самое. К счастью, мы были в теплом баре, где можно было заказать что-нибудь, что согрело бы наши внутренности. Не то чтобы было холодно. На самом деле, мы все были как бы... на взводе.
— Отлично.
— Эй, ребята, это уже забавно. Это будет отличная история — верно? — высказался Трент, явно пытаясь выпутаться из сложившейся ситуации. Когда мы втроем уставились на него, он издал слабый смешок. — Думаю, слишком рано, — пробормотал он.
Мы вышли из туалета, подошли к столику, расположенному в глубине комнаты перед бильярдным столом, и сели.
— Черт возьми, — пробормотал Грант, вытирая телефон о рубашку. — Мой телефон даже не включается.
Я вытащил свой из кармана и попробовал включить его.
— Черт. — Я пытался защитить свой телефон от ливня, но оползень и последующее погружение под воду, очевидно, сделали свое дело. Трент уронил свой в грязь еще до того, как мы отправились стоять на размокший от дождя утес, так что мы уже знали, что его дело безнадежно.
Рядом со мной Эйдан держал свой телефон с таким же мрачным выражением лица.
— Мертвый, как дверная ручка, — разозлился он, бросая аппарат на стол. — Может, у них тут есть миска с рисом. — Я закатил глаза. Эти телефоны были намного дороже миски с рисом. Я сомневался, что они когда-нибудь снова заработают.
— Что вам принести? — спросила женщина с темными волосами и невероятными голубыми глазами, подходя к нашему столику. У меня снова слегка закружилась голова. Она была прекрасна, а эти глаза… Я никогда раньше не видел глаз такого оттенка синевы, хотя в свое время повидал много красивых женщин. Я встречался со многими из них. И все же, в их присутствии у меня никогда не кружилась голова.
— Гейдж? Гейдж, вернись к нам.
Я резко обернулся, осознав, что остальные ребята уже сделали заказ и все ждут, что я скажу. Что мы опять делали? Верно. Заказываю...
— Еду.
Ее темная бровь снова изогнулась.
— Ты бы хотел какое-то особое блюдо, или мне просто угадать?
Я издал тонкий смешок.
— Прости. Это была долгая ночь. О, бургер был бы великолепен. Средней прожарки. И глоток вашего лучшего бурбона.
Она засунула блокнот обратно в фартук, повязанный вокруг талии, и посмотрела на Эйдана.
— Между прочим, оно мертво, как дверной гвоздь.
— Хм? — удивился Эйдан.
— Ты сказал, что твой телефон мертв, как дверная ручка. Но правильно «мертв, как дверной гвоздь». У меня никогда не было возможности исправить выпускника Гарварда, и это как-то само собой свалилось мне на голову, так что я должна была воспользоваться случаем.
Эйдан покачал головой и снова достал телефон, как будто для того, чтобы поискать в Гугл, а затем бросил его на стол, когда отошел от шока. Женщина развернулась на каблуках и пошла прочь. Я смотрел, как покачиваются ее бедра, когда она уходила. Боже мой.
— Она, конечно, дезинформирована, — сказал Эйдан. — Но она, несомненно, великолепная штучка…
— Чепуха. — При одном слове, вырвавшемся вместе с рычанием, я почувствовал, как три пары глаз повернулись в мою сторону.
Эйдан рассмеялся.
— О, черт, Гейдж запал на горячую барменшу. — Он поднял руки, словно сдаваясь, и сверкнул обручальным кольцом. — Что ж, к счастью для тебя, я уже занят, а эти два неудачника не смогли бы соперничать с тобой в свой лучший день.
Горячая барменша. Почему это пренебрежение вызвало у меня желание ударить Эйдана по лицу? Грант и Трент слегка поворчали в ответ на замечание Эйдана, но ни один из них не стал возражать. Я глубоко вздохнул. Я даже не собирался произносить это слово, то самое, которое мы договорились использовать в колледже, если речь заходила о женщинах. То самое, которое я никогда не употреблял ни разу... до сих пор. Оно просто как-то само собой... застряло у меня в горле. Что было совершенно глупо по нескольким причинам, одна из которых заключалась в том, что она, казалось, не проявляла ко мне никакого интереса.
— Послушайте, мы здесь перекусим и уйдем, — объяснил друзьям. — Здесь ни в чем нет конкуренции. — Кстати, об этом… Я поймал взгляд женщины, когда она отвернулась от бара с подносом, полным напитков, и коротко помахал ей рукой.
Если она думала, что закатила глаза, и никто этого не заметил, то она ошибалась.
— Да? — она была наигранно любезна, когда вернулась к нашему столику и начала по очереди расставлять коктейли перед каждым из нас.
— По-видимому, ни один из наших телефонов не работает, — ответил я. — У вас есть телефон, с помощью которого мы могли бы позвонить упомянутому вами Джиму, у которого есть буксирная компания?
— О, у Джима нет компании, просто личный грузовик с прицепом сзади.
Я вытаращил глаза.
— Хорошо, хорошо, могу я воспользоваться твоим телефоном, чтобы позвонить Джиму с грузовиком?
Она покачала головой.
— Джим уже спит. — Она поставила поднос и, наклонившись ко мне, положила ладони на стол. Я уловил ее запах и, сам того не желая, вдохнул еще больше, опустив взгляд, когда ароматы разделились и снова слились воедино. Орхидея. Жасмин. Соленая вода. И под всем этим — тонкий, едва уловимый мускус, который я почувствовал, но от которого у меня кружилась голова. Я медленно подался вперед, пытаясь вдохнуть побольше аромата, сохраняя при этом хоть какую-то форму приличия. — Но вот что я тебе скажу, Лига Плюща, — сказала она, выводя меня из моего ароматического транса, — если ты угостишь бар выпивкой, я позвоню его жене Патрис, которая почти наверняка сейчас смотрит одно из своих шоу на Нетфликс, и она разбудит его для меня.
Патрис? Кто такая Патрис? Мой мозг лихорадочно работал, быстро складывая воедино то, что она сказала. Джим. Грузовик. Патрис. Верно. Значит, она играла со мной в игры. Странный трепет пронесся по моей крови. Я наклонился ближе, пока наши лица не оказались всего в нескольких дюймах друг от друга. Я прищурил глаза, и в ответ она прищурила свои, и мы обменялись коротким взглядом, невидимые искры воспламенили мою кровь, этот восхитительный запах окутал меня, пронзая насквозь.
— Ты шантажируешь меня, Пирожное?
Она подняла глаза и провела языком по верхним зубам, как будто обдумывая мой выбор слов. Я чуть не застонал при виде розового кончика ее языка, который был так близко от меня, но проглотил его. Она оттолкнулась от стола и скрестила руки на груди.