-Есть гражданин начальник…
- Курить осам категорически запрещено — замеченных за этим сразу ждет изолятор. Небольшое послабление — возможность посмотреть телевизор, но для этого в «Черном Дельфине» необходимо провести минимум 10 лет. Кроме того, осужденным не запрещают читать, а вот шахматы из соображений безопасности в колонии находятся под строгим запретом — возможен вариант, при котором кто-то из осов попытается проглотить фигурку, чтобы затем попасть на больничную койку. Оказаться в лазарете, где действуют более мягкие правила, — заветная мечта едва ли не каждого осужденного, но ее еще нужно заслужить.
-Есть гражданин начальник...
***
В первый же день, оказавшись в четырехместной камере, Воробьянинов пожалел, что вообще дожил до этого момента!
Не спасло его ни двадцати четырех часовая видеосъемка, ни постоянное наблюдение охранников,…да и на жалость сокамерников ему, с его статьями рассчитывать не приходилось…
Правда, он до последнего надеялся, что Кум – просто из чистого человеческого сострадания, поместит его, в одноместную камеру. Тем более что в «Черном дельфине» как он слышал, таких большинство…
Но надежды не оправдались - его определили в камеру с четырьмя настоящими отморозками…
- Гражданин начальник, меня нельзя к ним…С моими статьями…- Попытался надавить на жалость осужденный.- Меня же там просто порвут…
Но охранник только довольно оскалился, слегка приложив его дубинкой по ребрам.
-А ты на что урод рассчитывал? В одиночке думал отсидеться? – Гоготнул второй охранник, с здоровенной псиной на поводке, в глазах которой Воробьянинов прочел просто звериную ненависть.
-А девочки, которых ты истязал – тоже, наверное, просили пожалеть их? Ты хоть одну пожалел? Вот и ты жалости не заслужил…Наслаждайся!!! – Прошипел ему на ухо третий, открывая дверь камеры.
Услышав скрежет открывающейся двери, и понимая - это его последний шанс, заключенный, словно с цепи сорвался. Он, рыча кок обезумевший, напал на стоящего за его спиной охранника – ударив того сцепленными наручниками руками в район уха...
И тут же на него посыпался град ударов…
Воробьянинов упал на пол, сгруппировавшись и прикрыв голову руками…
Получая дубинками по ребрам, он улыбался, рассчитывая на то, что теперь его поместят или в больничку, или в карцер,…в любом из этих двух вариантов он получит отсрочку неминуемому…
Он получит время на то, что бы подумать и решить, как ему действовать дальше.
« Да если понадобится, я буду каждый день нападать на этих уродов, не вылезая из карцера, лишь бы не опустили...» - Думал он, радуясь своей сообразительности.
Но вдруг избиение прекратилось, и его, подняв под подмышки, кинули в камеру, прямо на пол - как мешок с картошкой.
-Вот вам подарочек от администрации…- Услышал он довольный голос одного из охранников.
-И, Щелкун, разрешаю не больно то церемониться.- Зло проговорил второй, шипя приложив платок к кровоточащему уху. – Этот педофил, с друзьями, за пятнадцать лет - четырнадцать девочек замучил, да еще и на камеру снимал свои извращения, пересматривая на досуге…
В этот момент, лежащий на полу осужденный, понял - это конец…
Заскулив, он сжался, свернувшись в позе эмбриона…
Он не молил бога о спасении или о смерти, он не просил прощения у замученных и убитых им людей, нет!
В его голове была только одна мысль: - Ненавижу!!!
Дверь камеры со скрежетом закрылась…
Прозвучал лязг поворачиваемого в замке ключа…
Послышались удаляющиеся шаги охранников…
Пару раз гавкнула ненавидящая его псина…
А Воробьянинов так и лежал на полу, ожидая расправы и готовясь подороже продать свой зад…
Но, в камере ничего не происходило…
Он лежал, отсчитывая удары своего сердца, но его никто не трогал…
И уже поверив в, казалось бы – невозможное, он зашевелился…
Потом – сел на пол, еще боясь поднять глаза и посмотреть, на продолжающих молчать сокамерников…
В какой-то момент, он решился, и встал…
Это и стало его ошибкой…
-Че, Маха – созрела? Ну, иди, приласкаю!!! – Похабно улыбаясь, демонстрируя полный комплект металлических зубов, поприветствовал его один из сокамерников.
Воробьянинов попятился к двери, но уперся в горячее тело, которое - схватило его за шею, придушив…
Второй – тут же двинул ему под дых…
Удар был явно поставленным и он не оставил ни одного шанса новенькому.
Воробьянинов тут же осел, в глазах все поплыло,…звуки доносились до его теряющего сознание мозга, словно через набитую в уши вату…