- А по какой? Вы залетели?
- А ты о причине моей женитьбы не спросила у своего братца?
- Он сказал, что вы любите друг друга до потери памяти! Скажи мне Андрей, это правда?
В ее голосе сквозило отчаяние.
- Да, любим, - твердо сказал я.
- Желаю вам счастья! - выкрикнула Кира, и в трубке раздались короткие гудки.
Я опустил телефон. Значит, Воропаев не наврал, и действительно показал фотографии Кире. Пойдет это дальше или нет - вот в чем вопрос? Я снова набрал этот же номер.
Кира ответила:
- Да, Жданов?
- Кира, ты моим родителям случайно не проболталась?
- Не проболталась. Я сама до сих пор не могу эту новость переварить.
- Вот и умница! Вот и молчи.
- Ты хочешь сказать, что твои родители не знают?
- Представь себе, бывает и такое.
- Ну, Андрей, я даже не знаю, что сказать…
- Ничего не говори, Кира. Просто молчи, и все. Во имя того, что между нами было.
- Вот ты как заговорил! Что было, говоришь! Не знаю, Жданов. Я подумаю…
- Кира, прошу тебя! Исполни мою последнюю просьбу.
- Посмотрю на твое поведение, - сказала Кира. - Ладно, пока…
В трубке раздались короткие гудки. Я положил телефон рядом с собой. Если мать узнает… Что же… Придется “отмазываться”, придумывать какую-то причину. Я сомневался, что Кира будет молчать. Впрочем, можно изобразить из себя влюблённых, так как мы это прекрасно разыгрываем перед Пушкаревыми.
Я снова развернул книжку, тетрадка из середины выпала мне прямо на лицо.
В ней Катькиным почерком было написано:
16.03.2006 “Хаггис” - 10400, “Хипп” - 157500, “Лего” - 25000
19.03.2006 “Памперс”- 15000 “Hame” - 21000, “молочка” - 5500.
Несколько страниц было исписано датами и подобными названиями. Ремедия, Хумана, Семпер… Цифры. Мне это не говорило ни о чем. Первая запись датирована апрелем прошлого года, Катерина еще не работала в Зималетто. “Памперс”, я знал, что это детские подгузники, а что значит все остальное? Похоже, что все это - какие-то детские товары.
Я решил, что когда Катерина вернется, обязательно спрошу, что все это значит.
Попытался дальше читать, но из головы не выходили слова Киры. Воропаев сказал, что мы с Катькой любим друг друга “без памяти”, очевидно, желая раз и навсегда отвадить Киру от меня. Я вспоминал Катькины прикосновения, взгляды… Не знаю, насколько “без памяти” она меня любила, но все же… Неужели Малиновский был прав? А я? Как мало времени нужно, чтобы понять, что именно этот человек тебе нужен? Я ловил себя на мысли, что думаю о ней. Что она делает в эту минуту, думает ли обо мне? Я люблю, как она смеётся и машинально заводит прядь волос за ухо… У нее привычка смотреть в потолок, постукивая ручкой по столу, перед тем, как принять какое-либо решение. И ещё прошлой ночью она улыбалась во сне… Я скучал, когда ее не было. Вот и сейчас тоже, как раз этим и занимался, и ждал, когда она вернется. Я и в больницу не захотел ложиться, только потому, чтобы быть ближе к Катеньке. Я вздохнул и снова взялся за книгу.
========== Мотель “У разбитых сердец”. ==========
***
Катерина вернулась около четырех часов, когда уже стемнело. Я уже успел прочитать приличный кусок “Поющих”, освещая себе страницы настольной лампой.
Она прошла к столу, и я услышал, как звякнули ключи в ящике.
- Долго же вас не было, Катенька. На работе задержались?
- Не совсем на работе. Хотя и там тоже. На обратном пути попала в пробку, поэтому получилось так долго. Чем вы занимались? Я смотрю, вам уже гораздо лучше, раз вас потянуло на любовные романы?
- Да, это самое веселое из того, что я нашел на вашей книжной полке.
- Это папино, - сказала Катя. - И как, интересно?
- Книжка? Интересная. Хотя вот это поинтереснее будет.
Я вытащил тетрадку из-под одеяла.
- Что же интересного в этой тетрадке? Там одни цифры.
- Просто любопытно… Последняя запись сделана почти неделю назад. Это вы эти записи ведете ночью, под одеялом?
Катерина ничего не ответила. Она села на диван и стала разглядывать подол юбки. Я уже и не рад был, что спросил. Может быть, эта информация вовсе не предназначалась для моего носа.
- Я вижу, вам уже совсем хорошо? К вам вернулась ваша природная любознательность. А как у вас с аппетитом? Мама свежий супчик сварила.
- Спасибо, Кать. Мама меня уже накормила.
- Это хорошо…
- Кать, забудьте, что я спросил. Это не мое дело. Это ваши личные дела, и я вовсе не хотел…
Она встала и медленно стянула пиджак. Я вскочил и подхватил ее пиджак, чтобы повесить его в шкаф. И мне хотелось как-то сгладить то неудобное положение, в которое я поставил ее своим вопросом.
Она повернулась ко мне и глянула искоса мне прямо в глаза.
- Да нет, Андрей Палыч. Ничего в этом секретного нет. Это бухгалтерия одного благотворительного фонда. Вернее, в эту тетрадку я записываю текущие расходы, а потом свожу все в программе на компьютере. Этот фонд помогает детскому дому, закупает питание, одежду, игрушки и так далее. Я начала с ними сотрудничать давно, еще когда работала в банке. Они брали у нас кредит, чтобы построить на территории детского дома спортивную площадку, и попросили мне помочь с бухгалтерией.
Она отошла к этажерке и взяла в руки эту тетрадку, пролистнула ее.
- Если вы просмотрели начало, то я начала сотрудничать с ними в 2003 году, и помогаю им и сейчас по старой дружбе. А почему я записываю ночью… Я не успеваю все сделать днем. У меня и так в Зималетто работы выше крыши, к тому же ночью я могу сосредоточиться, подумать.
- Но ведь ничего в этом такого нет, правда, Кать? Это очень благородное дело! Зачем же прятать, скрывать эти записи? Мне кажется, даже ваши родители не знают об этом фонде.
- Я не прячу, но… Вы же не спрашивали ничего… А я не думала, что вам это интересно.
Родители действительно ничего не знают. Отец выбалтывает все направо и налево, а то и вмешивается, если, на его взгляд, что-то идет не так с его убеждениями, так что знаете, Андрей Палыч, как в той поговорке, меньше знаешь, крепче спишь…
- Согласен с вами, Катенька. А что там нового на работе?
Она рассказала мне о текущих делах. Я сказал:
- Мне надоело уже валяться в постели. Завтра, прямо с утра мы переезжаем на квартиру Малиновского. В конце концов, мы даже не знаем, насколько она пригодна для жизни. А после переезда поедем на работу, а может, и нет, смотря как управимся.
- Я поеду на работу, у меня на завтра запланированы несколько встреч. Андрей Палыч, но у вас только первый день нет температуры! И кашель все еще нехороший. Мне кажется, не нужно спешить.
- Ерунда, Катенька. Мы же не будем по улице болтаться, и я чувствую себя нормально. Да и вам больше не придется спать на полу. В конце концов, я так решил.
- Хорошо. Если вы говорите, что все хорошо, значит, будем переезжать. Хотя на работу я бы на вашем месте еще не спешила. У вас ослабленный организм, да и в людных местах не стоит сразу появляться.
- В моем кабинете людей нет, - сказал я. - Значит, решено.
***
Сказано-сделано. На следующий день мы начали сборы. Было решено взять минимум вещей на первое время, остальное перевозить постепенно. Катька выложила свой нехитрый гардероб на диван, думая, чтобы ей взять. Пока она думала, я залез на шкаф за туфлями. Выудив пару из коробки, украдкой посмотрел вниз. Катерина была занята своими костюмами, а я тихонечко сдвинул крышку на коробке с игрушками. Каково же было мое удивление, когда я увидел, что слоненок исчез и кое-каких игрушек тоже не было.
- Андрей Палыч! - услышал я и быстро закрыл коробку. - Можно спросить вашего совета?
- Да, Катенька, конечно. Вы хотите, чтобы я помог вам выбрать костюмы? Возьмите парочку, и побольше блузок, остальное заберете потом.
На шум явились Пушкаревы и замерли вдвоем на пороге нашей комнаты. Валерий Сергеич был мрачнее тучи.