- Привет, - сказал я.
- Ой, я думала, вы уже спите. Зашла тихо, чтобы не разбудить вас.
- Я не сплю, Катенька.
Я повернул выключатель, и желтый яркий свет ударил в глаза. На тумбочке лежал букет.
- Цветы? Откуда?
Я сделал вид, что удивился.
- Подарил один человек, - сказала Катя. - За одну маленькую услугу.
“Интересно, что это была за услуга”,-пронеслось в моей голове.
Она сняла пальто и стала стаскивать с себя сапожки. Я взял пальто и повесил в шкаф.
- Извините, Катенька. Сегодня мы без ужина. Я так понимаю, вы снова были на деловой встрече?Значит, вы не голодны.
- Я действительно не голодна. Разве что выпью чаю.
- Хорошо… Я поставлю чайник.
Я хотел повернуться, чтобы уйти, но она взяла меня за руку.
- Андрей Палыч… Что с вами?
- Ничего, Катенька. Со мной все в порядке.
- Я же вижу, что с вами что-то не так. Вы выпили?
- Ну, выпил. Что, не имею права?
- Имеете, конечно. Но вы сам не свой. Вы себя нормально чувствуете? Что случилось, скажите мне?
- Кать, - сказал я. - Где ты сейчас была?
- На деловой встрече, - удивленная резким переходом на “ты”, сказала она.
- А если честно?
- На деловой встрече, - повторила она.
- Ну-ну… Ладно, я пошел спать. Чайник скоро закипит. Извини, что не смогу сделать тебе чаю. Спокойной ночи.
- Андрей, да что случилось?? Скажи мне, пожалуйста.
- Откуда букетик, говоришь? Человек подарил? Видел я этого человека, Катя! Это несуществующий мистер “ИО” Шнайдеров!
- Как ты узнал, Андрей?
- Максим Иваныч сегодня звонил. У нас просрочка по кредиту образовалась , он попросил приехать,подписать бумаги, платежные поручения. Я шел к тебе, чтобы ты объяснила, что все это значит, но ты спешила к своему мистеру “ИО” на свидание! Так вот, Шнайдеров мне сказал, что никакого “ИО” на время своей болезни не назначал!
- Какое свидание, Андрей? Ты о чем?
- Не ври, Катя, тебе это несвойственно! Я видел вас! Ты садилась к нему в машину, и он купил тебе эти самые розочки! Давай, я выкину те, что я купил, освободим место в вазочке для этих!
Она села на стул и опустила голову. Руки ее упали между коленей.
- Андрей, я тебе все расскажу, - тихо сказала она. - Прошу тебя, успокойся. Я не сделала ничего плохого… Ничего такого, чтобы вызвало твой гнев….
- Это не гнев, Катя! Я ревную тебя, ты что, не видишь этого?? Я не могу видеть тебя ни с кем другим!
- Этот мужчина…С которым ты меня сегодня видел… Это из опекунского совета.
- Откуда?? - изумился я.
- Опекунский совет. Это служба по делам детей.
- Какое отношение имеет к тебе опекунский совет?
- Помнишь мою тетрадку с записями?
- Конечно, помню!
- Так вот, это не благотворительный фонд… Это я сама помогаю детскому дому… Помогаю потому, что опекаю там мальчика.
Она замолчала, как бы собираясь с силами.
- Пару лет назад, когда я стажировалась в Германии, я приезжала в Москву в составе делегации. Мой немецкий шеф, помимо того, что он был управляющий банком, имел хобби. Он подыскивал детей на усыновление в Германии. Он считал, что русские дети особенные. Они красивые и талантливые. Несколько детей он пристроил в хорошие семьи, и в тот раз мы приехали с той же миссией. Он меня взял в качестве переводчика, потому что девушка, которая его обычно сопровождала, поехать не смогла. Мы привезли одежду, памперсы, игрушки. Я впервые зашла в комнату, где были эти дети… Они столпились в своих манежах, кто ползал, кто стоял, кто сидел… Кто умел лопотать, повторяли “мама”, “мама” и тянули ручки ко мне. Это было душераздирающее зрелище! И тут я увидела своего Гошку… Он сидел, и молча изучал меня. Меня поразили его глаза! Они были небесно-голубого цвета, с огромными, загнутыми кверху черными ресницами. Я не удержалась и взяла его на руки. Он пах молоком… Он пристально рассматривал меня, затем обнял своими ручонками, уткнулся в шею и молча сопел. Ганс, как увидел его, был в восторге! Настоящий ангелочек, говорит. Он и был ангелочком, тихий, спокойный ребенок. Шеф хотел его увезти, но я не дала ему этого сделать. Сама стала опекуном…Я и сейчас опекаю его, привожу ему одежду, игрушки, и закупаю питание и прочее, то, что нужно детскому дому. Когда я его увидела, ему было шесть месяцев, а сейчас ему почти три. Он уже такой стал взрослый! Вот и вся история.
- Но почему ты сама не усыновила его?
- Я не могла. Я была не замужем. Незамужним нельзя усыновлять, только брать под опеку. А с Михаилом я встречалась, чтобы передавать через него все вещи. Напрямую почему-то нельзя… Странные порядки. В знак благодарности за помощь детдому он подарил мне цветы. По крайней мере, он так сказал… Он делал мне какие-то намеки на отношения, но я положила этому конец. Ведь у меня есть ты…
- Катька!
Я опустился на колени и уткнулся лицом ей в колени.
- Господи, какой же я идиот! Почему ты мне раньше все не рассказала? Я себе надумал бог знает что… Катька! Моя хорошая! Да ты святая женщина! У тебя доброе сердце!
- Ничего, Андрюша… Ты же не знал. А к Гошику я очень привязалась, и уже не могу его оставить. А не сказала потому, что не знала, как ты к этому отнесешься. Я не хотела тебя нагружать чужим ребенком… Все-таки он даже мне не родной. Я собиралась тебе рассказать, но не знала, как, все повод искала. И родители ничего не знают. Когда-то у нас был разговор с мамой на тему усыновления. Так она сказала, что чужих детей лучше не брать, мало ли какая у них наследственность. Вот я и молчала.
- Как ты меня назвала?
- Андрюша.
- А еще можешь повторить? Очень уж нежно у тебя это получается.
- Да пожалуйста, - засмеялась она. - Андрюша! Так мы идем пить чай?
- Конечно! Сейчас согрею чайник.
- Вот и отлично! А я приму душ, и присоединюсь к тебе.
- Конечно, любимая! Я пошел…
- Как ты меня назвал?
- Любимая… А что?
Она улыбнулась и скрылась в ванне.
Я готовил чай и прислушивался к шуму воды за стеной. Фантазия будоражила воображение. Вид струящейся воды по обнаженному Катькиному телу сводил с ума. Сколько у меня уже не было женщины? Очень давно, с тех пор, как я расстался с Кирой. Суркова была не в счет. Наконец Катерина вышла. Она была в своём халате с поясом и капюшоном, который она придерживала на груди. Я поставил чашки с чаем на стол и сказал:
- Катя…
Голос куда-то пропал от волнения. Какое-то время мы стояли друг перед другом в молчании, я только ощущал тяжёлые удары собственного сердца. Затем я приблизился к ней и взял её затылок в свои руки, поднял к себе её лицо. Губы, такие манящие… Я стал их целовать. Они были мягкие и податливые. Она откинула голову назад и закрыла глаза. Я скользил губами по её нежной коже шеи, почти теряя сознание от прикосновения, и ниже, ещё ниже… Мне мешал халат. Я взял рукой отворот, затем развязал пояс и халат упал на пол. Белья под ним не было. У меня окончательно башню снесло.. Какая фигура! Тугая красивая грудь, тонкая талия и крутые, округлые бедра, а длинным стройным ножкам позавидовала бы любая модель. Проведя кончиками пальцев по атласной коже плеча, я чувствовал, как бьётся её сердце, видел, как сомкнулись её ресницы и приоткрылись губы. Подхватив её на руки, отнёс в комнату на кровать. Пальцы одной руки сплелись у нее над головой, второй рукой я ласкал её тело и одновременно тихо сходил с ума от прикосновения её бархатистой кожи к моей. Я хотел продлить предвкушение. Катя почти кричала, кусая губы, полностью подчиняясь мне. Когда я проник внутрь, старался действовать осторожно, чтобы не причинить ей боль, хотя мне очень хотелось сделать все побыстрее… И в конце концов мы потеряли счёт времени и пространству…
Кажется, позже мы уснули, так и не выпив чаю, который я готовил накануне вечером. Мы лежали, прижавшись друг к другу так, что не было ни малейшей щелочки, как сиамские близнецы с одним сердцем на двоих. Наши ноги и руки переплелись в немыслимый клубок. Катерина еще спала. Какое-то время я рассматривал ее лицо, без очков оно казалось мне прекрасным. Подрагивающие во сне ресницы отбрасывали тени, и я боялся пошевелиться, чтобы не потревожить её. Полные губы приоткрылись, я ощущал её дыхание на своей груди. Её ровное дыхание было для меня самой прекрасной музыкой на свете. Затем я осторожно освободил одну руку и начал гладить её по волосам, провел пальцем по губам, очертя их контур, затем стал гладить щеки… Ресницы несколько раз дрогнули, она проснулась.