Опрокинув стаканчик, Фред отер рот и заметил:
– Что-то вы неразговорчивы.
– А что мне петь, что ли прикажешь? – возразил Джо.
– Да нет, конечно, старик... Но все-таки... уж слишком часто ты на часы поглядываешь, нельзя так.
– Легко сказать!
– А что, ты боишься опоздать? – вмешалась Лулу.
– Скорее боюсь прийти вовремя.
Фред тихо засмеялся:
– Чертов Джо... Бес тебя знает, где ты только откапываешь свои слова, как скажешь, так в точку!
Лулу обозлилась:
– Да что же это такое, никак не пойму, о чем вы?
– Не имеет значения.
Фред взялся объяснять:
– Понимаешь, тут одно дело его гложет. Нет, чтобы покончить с этим еще утром, так ему обязательно надо отложить на потом. А по мне зря ты это, Джо, сейчас бы уже отстрелялся.
– И был бы повеселее, – добавила Лулу.
Высокий толстяк с красным от выпитого вина лицом поднялся от соседнею стола и обратился к ним:
– Дамы и господа, вместо того, чтобы сидеть там на отшибе, милости просим к нам выпить шампанского! Сделайте одолжение.
Не успели Джо с Фредом ответить, как Лулу уже встала и пошла к пировавшим. Пришлось следовать за ней. Фред шепнул на ходу:
– Если не хочешь шума, надо в одиннадцать отсюда отчаливать, идет?
– Идет.
– Ну тогда еще час можешь веселиться с этими баранами.
За столом потеснились, освобождая место вновь прибывшим. В честь их прихода Фред заказал три бутылки шампанского, и его щедрость была встречена громкими криками одобрения. Прочие не остались в долгу, так что мало-помалу гости разгорячились. Кто-то стал рассказывать смешные истории, и все хохотали – им было все равно, над чем смеяться. А после один из стариков пропел "Берет", патриотическую песню времен прошедшей войны; какой-то парень стал петь под Азнавура, а женщины затянули "Вишневый сезон", невеста же тоненьким голосом принялась выводить мелодию Далиды.
Фреду было так весело, а Лулу казалась моложе младшей сестры жениха. Их тоже попросили спеть. Джо уклонился, а Фред пропел "Марш ангелов", да с таким чувством, что никто даже и не заметил, как он фальшивит. Лулу, когда пришел ее черед, задумалась, что бы такое попристойнее спеть, чтобы люди не обиделись. Она поднялась, оробев, ласково улыбнулась Джо и объявила:
– Если хотите, могу спеть одну песенку, я ее раньше пела, когда пасла отцовских коров, а мне было скучно. Она называется "Бедняжка".
Бабушка невесты умилилась:
– Знаю, знаю эту песню. Ее еще моя мать пела, когда стирала у реки. Старинная песня такая.
Лулу набрала побольше воздуху и начала:
Ах, скорее б выйти замуж.
В поле спину чтоб не гнуть.
Ах, скорее б выйти замуж.
В поле спину чтоб не гнуть.
Вот красотка стала дамой,
Да все тот же в поле путь,
А веселые забавы,
Их уж больше не вернуть.
Голос у нее был тонок, но чист, хотя высокие звуки получались в нос. Джо смотрел на нее в профиль. Простая песенка чудесным образом очистила ее, отмыла, и Лулу превратилась в давно забытую маленькую Люси. После военных маршей, надоевших песен о любви, воплей е-е, старый мотив, пришедший из прошлого, о котором никто из сидящих в ресторане и не ведал, принес с собой чистую струю воздуха; за простенькими словами так и слышны были мычание стада и порывы ветра.
Ах, когда отяжелею,
В поле спину уж не гнуть,
Ах, когда отяжелею,
В поле спину уж не гнуть.
Тяжка ноша сердце греет,
Да все тот же в поле путь,
А веселые забавы,
Их уж больше не вернуть.
Фред с удивлением обнаружил, что в душе его происходит что-то странное, а что именно – он не знал. Ему казалось, что это нечто среднее между сердечной болью и желанием заплакать, но он был не уверен, так как в последний раз плакал много-много лет назад и успел позабыть, как оно бывает. А Джо снова вспоминал Марту. Но теперь, после всего, происшедшего за день, воспоминания эти больше не терзали его, наоборот. А Лулу все уносилась сквозь время в свое детство, к родительскому дому.
Ах, когда рожу ребенка,
В поле спину уж не гнуть.
Ах, когда рожу ребенка,
В поле спину уж не гнуть.
Вот уж сушатся пеленки.
Да все тот же в поле путь,
А веселые забавы,
Их уж больше не вернуть.
Лишь жених и невеста, всецело поглощенные друг другом не ощущали, что неожиданно оказались в далеком прошлом. У всех остальных, кто слушал простую мелодию, возникали перед глазами лица уже забытых родителей, близких, затерянных в закоулках памяти, воскресли угасшие голоса и зазвучали вновь. И Джо понял, что ни за что не станет умирать, он еще поборется за жизнь. Бежать одному или вместе с Лулу?
Вот навек сомкнуть бы очи,
В поле спину чтоб не гнуть.
Вот навек сомкнуть бы очи,
В поле спину чтоб не гнуть.
Оказалась жизнь короче,
Чем постылый в поле путь,
А веселые забавы,
Их вовек уж не вернуть.
Все захлопали, а Лулу, смутившись и покраснев, уселась на свое место. Джо решил все же бежать вместе с ней.
А потом все снова развеселились, включили механическое пианино, и старики и молодежь пустились в пляс. Джо пригласил на танец Люси. Он похвалил ее голос и песню, а потом добавил:
– Знать бы, что можно тебе доверять.
– А почему ты думаешь, что нет?
– Тогда быстро слушай и постарайся понять. Раньше была Марта, я очень любил ее, что бы она там себе ни вообразила.
Но она бросила меня, и больше нет смысла думать о ней. Если ты мне поможешь, я постараюсь ее забыть.
– Я? Слушай, Джо, ты мне нравишься, очень нравишься поэтому прошу, не начинай снова, как тогда на лугу... Конечно, там я сделала вид, что поверила, так, просто для удовольствия, но теперь, прошу тебя, Джо, не надо больше...
– Замолчи! Тебе, как и мне, – нам обоим невтерпеж быть теми, кто мы есть, так?
– Согласна, но это еще не причина, чтобы...
– Замолчи, говорю, дай досказать, а то не успею.
– А кто может помешать?
– Фред.
– Он же твой друг.
В этот момент музыка кончилась, и Фред перехватил Пулу, пригласив ее на польку. Хоть Джо и сгорал от нетерпения, пришлось ему протанцевать с матерью жениха и скрепя сердце выслушать от нее кучу банальностей, которые сна изрекала с жеманным видом. Поэтому, как только позволили приличия, Мартизе снова завладел Лулу, отняв ее у Фреда. На этот раз играли старомодную шотландскую польку. Она сказала: