Желания смотреть, кто там, никакого нет. А вот Сергей повернулся лицом к сцене. Ну и хуй с ним. Тереблю зажигалку, изучая покрытие барной стойки вместе с бейджиком бармена, что мелькает моментами передо мной.
— Доброй ночи, дорогие, — голос знакомый до боли. — С вами я. Кто? Ладно, для тех, кто тут впервые, представлюсь. Я — Малюжич Женя. — И тут мое сердце рухнуло вниз. Меня будто встряхнули. Жестко. Резко.
Резко поворачиваюсь, глядя неверующе на сцену, краем глаза заметив, как расплылся в довольной улыбке Сергей…
Он знал. ОН ЗНАЛ! И потому позвал меня сюда.
— Теперь можем уходить, — слышу с его стороны.
— Иди в задницу, — тихо отвечаю, вставая. Онемевшие враз ноги отказываются сгибаться.
Смотрю на держащего микрофон человека и не верю глазам своим. Вот ОН. Женя, мой Женя… Черные, чуть свободноватые джинсы. Цветная майка и кожанка с клепками поверх нее с засученными руками. Множество цепочек и всякой дряни. Кепка, а из-под нее ниспадают распущенные пшеничные волосы чуть ниже лопаток. Белые кроссовки высокие. Модные. Он изменился… Кто-то явно поработал над его стилем.
Женя… Сердце замирает. Женя… Кровь загустела. Время остановилось. Женя…
Стоп… он сказал, что эта рыжая девочка его жена? ЖЕНА?! Твою мать…
Жду, когда он спустится со сцены. Отхожу, словно крадусь вдоль темной стены, Сергей все видит и не собирается меня останавливать. Я снова обязан ему. Черт… Вот уж не думал, что благодаря этому ублюдку найду моего художника.
Как он двигается… Господи. Плавно в такт, подходя к ней. Улыбается. Искренне. Лучезарно. Целует ее губы. Нежно. Любяще. Пиздец…
Неужели я опоздал? Неужели навсегда потерял его? А помнит ли он меня? Узнает ли? Рисует ли?
А что мне сказать ему? Как подойти?
Он спускается со сцены, идет прямо на меня, крутит микрофон в руке. Глядит под ноги… Как? Что? Зачем?
— Эй, прикурить будет? — спрашиваю, как в момент нашего знакомства. Он резко поднимает голову и застывает. Вся гамма эмоций мелькает в его глазах. Шок. Неверие. Удивление. Радость. Боль. Обида.
А меня как волной окатило. Втянуло и не отпускает, теперь уж точно. Его глаза, как два магнита, притягивают. Кончики волос пушатся, и рука так и тянется ощутить их шелк между пальцами. Губы зудят от нужды коснутся его губ. Тело ноет, прося тепла. Ноет, прося его.
— Рома… — только и слетает с его губ. Он не уходит. Он вообще не двигается.
Как же я скучал. Тосковал. Умирал без него. А теперь стою и просто смотрю, не в силах сказать и слова. Язык прилип к небу. Онемевший. Руки похолодели от нервов. Снова притяжение, такое сильное. Заметное нам обоим.
— Ну что, орешек, едем домой? — подходит Сергей… Какого?..
Глаза Жени вмиг темнеют. Руки сжимаются, и, казалось, он стал раздуваться, как морской еж. Ярость. Ревность? Но он не уходит. Значит, не все потеряно. Значит, есть шанс. Маленький, но, главное, что он есть.
— Нет, не едем, — выдавливаю хрипло. В горле ком.
— Знаю, я такси себе уже вызвал.
Я понимаю, что всем ему обязан. Я бы сюда никогда сам не зашел. А значит, и не нашел бы Женю…
— Спасибо, — смотрю в светло-голубые глаза бывшего начальника.
— За что? — спрашивает, а по глазам видно, что он все понял.
— Ты знаешь за что, — вздыхаю и, пожав ему руку, позволяю уйти.
Перевожу глаза на застывшего Женю. Он растерян. Шокирован. Кажется, сам запутался в собственных эмоциях. Либо не знает, как себя вести. И не один он. Но самое главное то, что он рядом. Он прямо передо мной. Накинуться бы на него прямо сейчас. Остервенело исцеловывать пересохшие губы. Гладить шелковистые волосы, чувствовать рельеф его тела. Прижимать к себе. Но…
— Выйдем? — неуверенно спрашиваю, вглядываясь в его лицо. Протягиваю ему руку. Возьми же. Пожалуйста… Ты так нужен мне. Возьми…
— Выйдем, — вторит мне и переплетает наши пальцы.
Я даже не уверен, что смогу описать то, что я почувствовал в этот момент. Я ожил.
Я встрепенулся. Мое тело мгновенно наэлектризовалось, и по коже пробежал рой мурашек. Он рядом.
Заходим в темное помещение. Он включает свет, ведет меня к дивану, крепко сжимая мою прохладную ладонь. Женя…
Я так беззащитен и открыт перед ним. Мне плевать, что он видит меня, как на ладони, что меня можно читать, как книгу, вить из меня веревки. Ему можно. Ему все можно.
Садимся. Еще минут пятнадцать просто молчим, но руки все так же переплетены.
— Привет, — улыбка. Такая нежная и искренняя. И она для меня…
— Привет, — отвечаю чуть тише, чем он. — Я нашел тебя… — добавляю шепотом и тяну его к себе…
====== Глава 25. ======
Вот фотка, каков Женька стал (по стилю): http://s43.radikal.ru/i101/1210/22/e13abadbb872.jpg
POV Женя
Еще один месяц прошел. И снова я кое-как собрал себя по частям. Успокоился.
Ностальгические воспоминания все меньше изрезали душу. И признаю, что рисовать стал меньше, но по-прежнему лишь его.
День близится к вечеру. Скоро на работу, а я слоняюсь по квартире в ожидании Алисы из салона. Скучно, деть себя некуда. А когда я не занят, мысли возвращают меня в прошлое.
Интересно… Он остался такой, как прежде? Может, чуть отпустил волосы? Или, наоборот, остригся. Похудел? Или набрал немного. Где ты, Рома? Как ты? Помнишь ли меня? Одни и те же вопросы. И снова нет ответов, их и не будет. А я все еще терзаю свою душу. В чем же вина моя была? В том, что я ушел? В том, что не увидел чего-то? Не заметил?
Усмехаюсь горько, глядя в окно. Люблю высоту. Люблю весну. Самую середину, когда все зеленеет, зарождается. Это придает вдохновения. Это окрыляет. Дает надежду. Коль замерзшая земля способна ожить, почему же не смогу я? Сердце мое?
— Жень, ты дома? — окликает меня реальность. Моя реальность. Мое настоящее и будущее.
— Я курю, Алис, — отвечаю, выглянув из балконной двери.
— Докуривай и кушать, я суши купила.
Приятно, когда о тебе заботятся. Это одна из причин, почему я женился на ней. Хозяйственная. Умная. Добрая. Что нужно еще?
…
Только я способен забыть сигареты дома. Вздыхаю и иду к барной стойке. Людей еще нет. Мы ведь только открылись. Обычно все подтягиваются к полуночи.
— Макс, мне как всегда, — стучу по барной стойке. После забираю блок сигарет на «про запас», как любит шутить он. Знает ведь, что я курю, как безумный, по пачке минимум.
Расчесываю непослушные пряди. Матерюсь перед зеркалом. Стоило пройтись по улице — и я снова лохматый. Бесит, блять…
Надев кепку козырьком назад и нацепив очки Алискиного брата, вываливаюсь из подсобки. Надо микрофон разыскать, более-менее пашущий. Оросить горлышко, хотя бы минералкой. Пить алкоголь не особо горю желанием. Хотя признаю, он веселит. Чуть-чуть. Может, сто грамм?
— Ма-а-акс, — зову бармена.
— Я ж тебе сигареты дал, — выныривает из-под стойки.
— А я не за ними, плесни-ка стопочку.
— Текила? — двигает бровью.
— Эм… — тяну неуверенно.
— Значит, текила, — оскалившись, хлещет он ее в рюмку и, пододвинув мне дольки лайма, смотрит невинно так. Ресничками хлопая. Вот зараза…
Пялюсь на прозрачную жидкость с долей страха. Выдыхаю и залпом осушаю, скривившись. Брррр…. Гадость. Следом дольку лайма в рот. Еще больше кривлюсь. А мой якобы друг, ну ладно, полудруг стоит и практически рыдает от смеха. Весело ему. Я тут, между прочим, повредил рецепторы от кислоты на языке.
— Я и обидеться могу, — состроив гримасу, запускаю в него шкуркой от лайма.
— НЕ был бы ты мужем Алисы, подумал бы, что ты гей, — ржет тот.
— А я БИ, кретин, — елейным голоском отвечаю, наслаждаясь шоком на его лице. Выкусил? Отлично. Кажется, текила уже смешивается с кровью…
— Брысь отсюда, бирюзовый, — отмахивается он от меня.
— А что ж не голубой-то сразу? — приподнимаю бровь и, поправив очки, сваливаю.
Начало вечера мне нравится. Беззаботное. Бессмысленное. Идиотское, но в этом есть что-то.
Улыбаюсь Лисе, пританцовывая. Она вышла из гримерки и наблюдает за мной. Да-да, я за последний месяц еще лучше научился двигаться. Теперь получается весьма недурно.