Кабинет директора располагался на последнем этаже. Добротная лакированная дверь создавала иллюзию роскоши. На самом же деле внутри все было довольно скупо обставлено. Единственной дорогой вещью оказался кожаный стул с высокой спинкой.
Все остальное несло сугубо практическую ценность. На стеллажах стояли подписанные папочки. На столе лежали по кучкам документы. На стене висела большая карта долины с пометками.
— Приветствую вас, молодые люди, проходите, — сказал профессор. Он как и в прошлый раз был сух и сутул. Тем не менее, ученный обладал пронзительным цепким взглядом, какой бывает у очень любознательных людей.
Варика тоже взял с собой и даже заставил его заучить пару фраз. Главное, чтоб он вставил их в нужный момент. Тогда я на его фоне буду смотреться еще выигрышнее.
— Алиса сказала, что у вас очень важное дело. Время дорого. Так что сразу переходите к сути.
Настроен он, и правда, был очень скептически. А я в таких делах не люблю сразу к сути переходить. Мне помучить собеседника охота. Поэтому неторопливо достав конверт, бросил его на стол.
— Что там? — спросил профессор и потянулся к нему.
Я ничего не ответил. Ученый ощупал бумагу. Затем открыл и начал по одной рассматривать фотографии, периодически отвлекаясь, чтоб взглянуть на меня.
— Это не подделка? — наконец спросил он.
— Нет. Взгляните на это, — довольный произведенным эффектом, я передал ему копию флешки.
Профессор долго изучал фотографии на компьютере и несколько раз пересмотрел короткий видеоролик.
— У вас ведь есть еще данные, — констатировал профессор. — Я отправил материалы на проверку нашим специалистам. Если они окажутся подлинными, мы хорошо заплатим за остальную информацию.
— А с чего вы взяли, что я вам её продам?
— Как с чего? — вдруг растерялся профессор.
— Я не понимаю в чем суть вашей деятельности. Институт завязан в стольких городских сферах, что у меня складывается впечатление, что бизнес интересует вас больше, чем наука. Эти данные могут принести пользу людям. Вдруг найдется кто-то более компетентный, кто сможет их изучить.
— Не порите ерунды, — вдруг взвился профессор. — Я всю жизнь занимаюсь наукой. Гидростатическая нестабильность западной Антарктиды всегда волновала меня куда больше всего остального. Тут, разумеется, вектор интересов немного сменился, но суть моей деятельности всё та же.
— Почему вы выбрали именно эту сферу науки?
— В вашей реальности был СССР?
— Был.
— Распался?
— Да.
— Лихие девяностые?
— Угу.
— Тогда вы должны меня понять. После развала Союза Арктика осталась единственной сферой, где мы все ещё опережали всю планету и даже спустя два десятка лет, когда оптимизировали образование, медицину, космос и все на свете, в Арктике мы продолжали оставаться лучшими.
— Ну можно было выбрать что-то попроще.
— Освоение Арктики, мой друг, это необходимая ступень перед освоением космоса. Это вызов научно-техническому прогрессу. Я не склонен к упадническим мыслям и своё присутствие здесь считаю не случайным. Я занимаюсь любимым делом и живу счастливой жизнью. С каждым годом чувствую себя все лучше и могу больше работать. Я знакомлюсь с трудами своих коллег и даже читаю свои собственные работы из параллельных реальностей. Я работаю с уникальным материалом уже добрый десяток лет и все еще не считаю себе хоть сколько-нибудь компетентным в вопросе.
Оказалось, Сухов не просто любил поболтать, его уносило во время разговора. Я, конечно, был готов к его полету мысли, но не думал, что он настолько широкий. Интересно, он на заседаниях в совете так же болтает без умолку.
— Тратить столько ресурсов на науку в Улье — это бессмысленно, — влез в диалог Варик.
— Позвольте преподать вам небольшой урок истории, молодой человек.
— Валяйте.
— Да будет вам известно, что в двадцатые-тридцатые годы двадцатого века вкладывать деньги в развитие северного морского пути казалось безумием. Но когда грянула вторая мировая, это решение оказалось фактически пророческим. Двадцать процентов грузов стало проходить через него. Такая вот Чеховская бомба замедленного действия, подвешенная на стену самой матушкой историей. Мне тоже хочется масштабности. Я не хочу реагировать на угрозу, я желаю знать о ней заранее. В снегах может жить такая зараза, с которой даже наш хваленный иммунитет не справится. Я верю, что каждый вложенный в науку споран, однажды отобьётся.
— Даже если вы добьётесь каких-то значимых результатов, кто тут оценит ваш вклад? Рейдеры или горожане, а может, ледокольцы или пещерники?