Выбрать главу

А затем взгляд его упал на снимок на камине с подписью в уголке. На этом снимке он был в штатском, и сделан он был, очевидно, незадолго до войны. Джайлз вспомнил тот день, когда ходил фотографироваться, — холодный, ветреный, вспомнил, как, выйдя из фотоателье, встретил Барбару и пригласил ее на ленч. Она собиралась в Палестину к мужу и очень радовалась скорой встрече с ним. Он помнил все это, но даже под страхом смерти ему не удалось бы вспомнить хоть что-то о Кароле Роланд, которая имела наглость назваться Каролой Армитейдж.

Он подошел к камину, снял фотографию с полки, перевернул. Ничего, простой кусок картона. Он поставил снимок на место.

Обернулся — Карола смеялась.

— Джайлз, дорогой, просто не верится! Память у тебя просто никудышная! Не слишком тебя красит, верно?

Она заметила сверкнувший в его глазах гнев, и это развеселило ее еще больше.

— Претендуешь на роль моей жены?

— Джайлз… дорогой!

— Если да, приведи доказательства. Когда мы поженились, где… и кто был свидетелями?

Она изогнула тонкую бровь, широко раскрыла голубые глаза и стала еще больше похожа на куклу Барбары.

— Так, дай-ка подумать… это было в марте. Да, семнадцатого марта сорокового года… полтора года назад. А поженились мы в магистратуре. Только не спрашивай, в какой именно, потому что ты вез меня туда на такси, и адреса я просто не заметила… никто из нас не заметил. А свидетелями были клерк и еще какой-то мужчина, которого он привел с улицы. Понятия не имею, не знала и знать не желаю, как их звали.

— Где свидетельство о браке?

— Но, дорогой, не стану же я носить его с собой. Брак получился неудачным, оба мы с тобой сошлись во мнении, что нам надо расстаться. Ну и, разумеется, ты обещал выплачивать мне ежегодное содержание.

Джайлз раздраженно усмехнулся:

— Неужели? Значит, обещал? Ну, это уже что-то. Вроде бы ты показала мисс Андервуд письмо от меня. Можно взглянуть?

Она сощурилась, потом опустила глаза, тень от длинных черных ресниц легла на щеки.

— Прямо не знаю, что и делать, дорогой. Ты такой сильный… и ужасно сердишься. Если я покажу… обещай, что не отберешь у меня это письмо.

— Я пришел сюда не уничтожать улики, а узнать правду. Ты блефуешь, и я хочу в этом окончательно убедиться.

Карола расхохоталась.

— Ну хорошо, дорогой, раз ты так настаиваешь! Покажу тебе письмо, но только из своих рук, как показывала Мид Андервуд, сам увидишь. Только дай слово, поклянись честью, что не станешь трогать его, выхватывать из рук и прочее…

— Ничего не собираюсь трогать… просто хочу убедиться сам. Ты утверждаешь, что у тебя есть мое письмо. Так покажи его!

— Поклянись, что не тронешь… ты не поклялся.

Джайлз засунул руки глубоко в карманы.

— Не буду. Я ведь уже сказал, что не собираюсь его трогать. Если этого недостаточно — не надо, не показывай, я ухожу. Если есть что показать, валяй, выкладывай!

— Всегда был джентльменом… не так ли, дорогой? А знаешь, по значимости это письмо равносильно свидетельству о браке. И потом грубости, которые там написаны, произносятся только в семейном кругу.

В голове у Джайлза что-то щелкнуло. Словно отворилась и тотчас захлопнулась какая-то дверца. Вот только он не успел рассмотреть, что находится за этой дверцей.

А Карола уже шла к нему с письмом в руке.

— Ну, вот оно, можешь посмотреть. А потом, наверное, стоит извиниться передо мной, дорогуша. Руки из карманов не вынимай, тогда не будет искушения сотворить что-то с этим документом. Нет ничего лучше, чем суметь побороть искушение, верно? Вот, пожалуйста!

Она развернула перед ним листок бумаги и держала, как недавно держала перед Мид. И он увидел страницу, исписанную своим почерком, с таким характерным и заметным наклоном. Он сильно нажимал на перо и в некоторых местах даже порвал бумагу. Очевидно, был очень зол, когда выводил эти строчки. Глаза пробежали текст, он прочел то, что читала Мид. Внизу красовалась его подпись. А выше: «Обещаю выплачивать тебе ежегодное содержание в размере четырехсот фунтов при условии, что ты перестанешь называться моей фамилией, Армитейдж. Если узнаю, что ты нарушила это условие, без всяких колебаний тут же прекращаю выплаты. Да, верно, ты имеешь законное право носить эту фамилию. Фамилия, конечно, неплохая, но вряд ли стоит тех четырех сотен, которые я обязуюсь тебе платить. И это, дорогая Карола, мое последнее слово». В том, что именно он написал эти слова, не было никаких сомнений. Перед глазами стояли буквы, четко выведенные черными чернилами. Почерк определенно его. Он написал это письмо. И в то же время как-то совершенно не верилось, что он мог написать такое. Что мог предлагать Кароле Роланд четыреста фунтов в год за то, чтобы та отказалась от его фамилии.