ВСЕ утро Вера Петровна и Катя занимались укладкой белья. Петя играл в саду с соседскими ребятишками. Их звонкий смех плохо гармонировал с настроением взрослых. Вера Петровна все время чуть не плакала.
— Жили-жили, — говорила она собравшимся соседкам, — и вот, пожалуйста… бежим неизвестно куда, в Москву… А что еще в Москве будет…
— Ну, в Москве лучше будет.
— Ничего не известно. Там вон, говорят, тоже все переворота ждут.
Соседкам втайне очень хотелось самим уехать в Москву, и они из зависти невольно еще больше портили Вере Петровне настроение.
— Говорят, в Москве белогвардейцы Кремль взорвать хотят.
— Мосты-то уж, говорят, взорвали.
— Голод там, говорят, какой…
— Но, конечно, в Москве… лучше.
Катя хмурилась и ничего не говорила.
Ей самой было и страшно ехать в Москву и жалко покидать родную сторону. Но ничего не поделаешь: решили ехать — надо ехать. Колебаться да сомневаться — только себя расстраивать.
Особенно волновал Веру Петровну Петя.
— Мамочка! — кричал он, вбегая в комнату веселый и возбужденный. — Пустишь меня завтра на весь день к Пащенкам. У них рождение… Конфеты будут…
— Ах, Петечка. Завтра нас здесь и в помине не будет… Какие тут Пащенки…
Николай Семенович с утра ходил по делам. Всюду слухи были самые неутешительные. Шайки бродили по степям и подобрались к железной дороге.
— Надо ехать как можно скорее, — сказал Николай Семенович, вернувшись домой. — Поезд сегодня еще пойдет, а завтра, может быть, и вся дорога станет. Что тогда будем делать? А место в Москве предлагают хорошее, я еще точнее узнавал. И жалованье хорошее и паек. Теперь жить надо без корней. Сегодня здесь, завтра там. А с этими всякими стульями да шкафами связываться, да ну их!
— Папа, смотри, — говорила Катя. — Хорошо я уложила? Компактно?
— Экие ты слова знаешь! Хорошо! Молодец!
— А вот эти занавеси не влезают.
— Ну, бог с ними… Скорее главное… Так мне в Москву вдруг захотелось… Там, говорят, сейчас работа кипит… Такую электрификацию заводят… а у нас… просто, притон какой-то разбойничий.
— А все-таки мы здесь хорошо пожили.
— Ну и там поживем. Ну… шевелитесь. Давай-ка я корзину завяжу…
Он взял веревку с подоконника.
— Встретил Зонченко. К ним вчера какие-то приходили военные, монаха искали… Что за монах, никто не знает!
Петя в это время вертелся в комнате.
— А я вчера монаха видел.
— Где? Где?
— Во сне… он мне пряник даст!
— А, во сне!.. Нет, тут живого монаха ищут.
— И тот живой… Все воду пил… Ему Катя попить дала…
Катя вдруг против воли покраснела, как кумач.
Николай Семенович поглядел на нее недоуменно.
— Правда, монах здесь был?
Катя отрицательно покачала головой.
— А вот это куда укладывать?
— Клади сюда! Ну, все, кажется!
Вера Петровна только вздохнула.
— Все наше добро тут остается.
— Ну, ладно уж…
От города до станции было верст десять.
К пяти часам на арбе приехал извозчик Митро́.
Основной его особенностью было спокойствие и способность философски рассуждать в самых неподходящих случаях жизни.
Говорил он таким густым басом, что его иногда почти не было слышно.
Теперь, погружая вместе с Николаем Семеновичем корзины и мешки, он рассуждал на тему о войне.
— Хиба так воюют. Так не воюют… Це война не настоящая… Без генералов не война… У красных нет генералов. Хиба так можно?..
Николай Семенович с тревогой все время прислушивался, но стрельбы не было слышно с самого утра.
Кругом арбы собрались все соседи.
— Счастливого пути!
— Вам счастливо оставаться!
Кузьма стоял на пороге.
— Ох, что-то с нами тут будет?..
— Как-то мы еще доедем!
Петя был в восторге от предстоящего путешествия.
— По машине поедем! — кричал он своим маленьким приятелям. — Ка-ак засвистит… у-у… так и покатим!
Катя крепко обняла его, закутав платком. Ветер был довольно резкий.
— Ну, трогай!
Все сняли шапки.
— Напишите, если почта будет!
— Непременно… Кузьма, а ты нам пиши.
— Ну, конечно.
— Почта, — сказал Митро, — дело такое… Чи буде, чи не буде… Сказать никто не может, потому что… Такое дило.
Уезжавшие с грустью смотрели на удалявшийся дом.
Возле калитки знакомого с детства садика стояли соседи и махали шапками.
Катины подруги кивали ей издалека.
— Проща-ай, Катя!
— Прощайте! До свидания!