– Ты смог простить? – Спрашиваю я, уже зная, что мы способны понимать друг друга без пояснения.
Марк обнимает моё лицо также, как и я сейчас – его. Он молчит. Долго смотрит в мои глаз. Не тонет в них. Выдергивает из них меня.
– Ты знаешь ответ. – Руки парня медленно отпускают меня, а я отпускаю его.
И сейчас, двое взрослых людей двинулись навстречу друг другу, чтобы просто…обнять.
Я держу свои руки за его спиной. Он проводит по моим ребрам, а я ныряю глубоко в его слова.
Никто не может простить предательства. Простить, следуя Божьему предписанию – это сковывающая тяжесть обмана и себя, и Бога. Правдиво признать свою неспособность простить – это освобождающая тяжесть правды, принимающей свой грех.
Он помог мне понять то, что веками разлагалось внутри осознающей души: начиная с Велиара, все, кто предал меня, имели смелость признать свою натуру и они, в отличии от меня, были со мной честны. Я же, всё своё существование лгала. Сначала себе, что смогу кого-либо изменить. Затем – Богу, что смогу Его простить. Но так глупо обижаться на Бога за то, в чём обнадёживаешь себя единолично…
Меня вырвало из мыслей достигшей истины тихое сердцебиение Марка, чьи руки скользили по моему позвоночнику. Его прикосновения переносились с холодом ментола, срабатывающим, словно невероятное, давно желанное мной и случайно найденное персональное обезболивающее. В эту секунду я уверена: моя спина, что веками ныла от боли, в которой гноилось проклятие Тьмы, больше не болит.
– Марк. – Тихо, но твёрдо простонала я его имя.
Юноша не останавливается, продолжая дарить мне сказочную силу своей нежной энергии. Я разрываю наше объятие первой, тихо и аккуратно отстраняясь.
Он возвращается к алкоголю и возвращает его и мне в руки.
– Я не хочу обманывать тебя.
Говорю я с ним, но смотрю в дно бокала.
Его тело не выдаёт никакого напряжения после услышанной фразы.
– Я не смогу быть с тобой на одной волне этих безлживых разговоров. Потому, что стоит мне лишь начать говорить правду, как мы с тобой тут же утонем во лжи.
Для меня всегда было легко отказывать себе в своих желаниях, во благо другого человека. Но это правдивое признание далось мне тяжело. Сейчас я всей душой и поддающимся, расслабленным телом хотела Марка. Мне всё больше становилось с ним легко. Как дышать. И, чем дольше мы рядом, тем сильнее я подхожу к грани черты, за которой жажду оставить здравый смысл, муки совести и горечь правды. За этой чертой меня ждёт скала, о которую я вновь разобьюсь, чтобы наказать себя за отвратительный поступок. Конечно же, он, как мужчина, сделает всё, чтобы обмен нашими прикосновениями продолжился до, просвечивающего сквозь пододеяльник рассвета, небрежно раскинутого на его кровати. У меня есть несколько минут, чтобы не дать ему остановить мой трезвый рассудок и меня саму от непростительного обмана.
– Ты права. – Начал он, после длительного размышления. – Но как перестать тонуть… – Его тело снова поддаётся всё ближе ко мне. – …если мне – нравится? – Он отставляет свой бокал на диванный подлокотник, не отрываясь от меня. – Давай. Обмани меня. – Говорит Марк, прислонившись своим лбом к моему, вопреки всем надеждам на спасение. – Это будет твоя правда. Но я хочу быть с тобой честным. – Он аккуратно обхватывает мою голову двумя руками, не давая отвести от себя взгляда.
– … Я старше тебя. – Начинаю я череду спасательных аргументов, произносимых уже в полу миллиметровом касании наших губ.
– Я это уже слышал. – Шепчет он, а я ставлю свой бокал рядом с его, одиночно скучающим на подлокотнике. – Что ещё? – Чуть повышая тон спрашивает он, уже крепко сжимая меня за талию.
– Я использую тебя в своих целях. Лишь на одну ночь. – Чётко и холодно констатировала я, тем временем, как внутри всё пылало.
– Это мы тоже уже согласовали, став собутыльниками. – С доброй усмешкой ответил юноша, усиливая свою хватку и приподнимая меня так, что теперь я стою на коленях сверху него. – Чем ещё ты думаешь, что ранишь меня, Амина? – Он замирает, давая мне привыкнуть к новой позе.
Мне больше ничего не остаётся, кроме как задеть его мужское достоинство финальной грубой фразой, прежде, чем я коснусь его, буквально, спустившись ещё хоть на пару сантиметров ниже.
– Ты, кажется, не расслышал. – Запуская руку в волосы молодого и самоуверенного юноши, начинаю я выдавливать из себя: – Я только что назвала тебя легкодоступным мужчиной, которого использую. На одну ночь. А потом уеду. И мы никогда не увидимся. И я забуду о тебе, улетев отсюда и отправляясь дальше и дальше, оказавшись через год где-нибудь в Марокко.