– Для меня это имеет ценность. – Продолжает Марк. – Здесь и сейчас. – Он снова поднимает свои руки вверх по моим ногам, всё выше, в итоге обнимая меня за шею. – Настолько, что я готов отказаться от прекрасного… – Большим пальцем он гладит меня за подбородок. – …Страстного… – Он вновь приподнимается, возвращаясь к прикосновению своим лбом к моему. – …Эмоционального… – Его руки резко меняют позу, прижимая меня к себе так, что моя паховая область резко ударяется о его, словно каменный, пресс мышц живота, от чего я испуганно закрываю глаза. – …Эстетического… – Он нежно проводит по моей нижней губе потоками воздуха слов. Я утрачиваю последнюю волю своего разума. – …Только нашего… никогда больше не повторимого… – Я распахиваю ресницы, добровольно впуская его в бездну своего взгляда, лишившись всех преград своего создания. – …Занятия любовью. – Закончил он, точно также, широко смотря прямо вглубь меня, как и я смотрю в него, сделав сейчас последний вдох готовая нырнуть, достать до самого дна этих разноцветных необыкновенных глаз.
Этот юноша начал заниматься со мной любовью ещё несколько часов назад, через свои поступки, движения и слова, исключительно подобранные и предназначавшиеся только для меня. Он сделал всё: привёл все аргументы за и, одновременно, против. Заставил меня почувствовать и стыд, и гордость. Марк дал мне свободу, постепенно, аккуратно, хирургически снимая с меня слой за слоем мои привычки, убеждения и страхи, обнажая мою живую, пылающую, как оказалось, всё ещё такую же юную, как и его, способную вновь полюбить, душу.
Я выдыхаю, почувствовав никогда не изведанное мной ранее чувство окутавшего, словно пледом, спокойствия. Мышцы ног начали дрожать, только что отпустив предел напряжения моего тела внутри. Это было впервые, когда я испытала интимное удовольствие физически только от слов. Он это почувствовал.
– Тройное имя?... – Вырвалось у меня в расслабленном состоянии тихого шепота в его губы.
– Да. И я ненавижу то семейное дело, которым занимается мой отец, а всем этим свыше заведует дядя, которому давно пора на пенсию. Я люблю музыку, историю и искусство. Я революционер, который живёт вопреки. Мне нравится просто жить, просто чувствовать, ища во всём свой смысл. – Также, шепотом, отвечает мне собеседник, запустив одну свою руку в мои волосы, затем, жадно придвигая моё лицо к себе, одновременно со мной резко прижимая моё тело к своему, убирая между нами все ограничения, увенчивая эти быстрые, страстные движения нашим невероятно вкусным первым поцелуем и всеми, необходимыми, эйфорическими, последующими за ним.
– А ещё, я наполовину норвежец. – Едва успевает изречь он в полусекундном отрыве наших губ.
– Я смирюсь с этим. – Отвечаю я, вцепившись за его лицо своими ногтями, возвращая обратно к себе.
Глава XVII: Сладкая мука
Первым на пол Марк скидывает мой пиджак. Я напрягаю ноги, крепко сжимая его тело под собой и думаю, что расстегиваю его рубашку. На самом деле, я нетерпеливо срываю её с него, вырывая те пуговицы, которые медленнее всего поддаются моим пальцам.
– Дай, угадаю, пара веков целомудрия? – Шутит он, теряя свои руки в моих волосах.
– Аха… -- На выдохе, отвечаю, стягивая с юноши скрывающую его Аполлонское тело одежду и кидаю её за диван с другой стороны.
Марк немного отдаляется и поднимает мои руки вверх, а я послушно оставляю их там. Закрываю глаза. Юноша берёт мою шёлковую майку, что была под пиджаком, снизу, и постепенно поднимает её. Я слышу, как учащается его пульсация подо мной. Как только он снимает эту деталь одежды и вновь кидает её на пол к моему остальному гардеробу, он снова резко сжимает меня за талию и переворачивает так, что теперь я лежу на диване, а он – сверху меня. Спускаю свои руки на его спину, пытаясь уцепиться за него. Чувствую его губы на моей шее. Руки на моих руках. Губы на моей груди. Руки на моей шее. Губы на моём животе. Руки на моей груди. Он неторопливо спускается ниже, заставляя меня извиваться под его прикосновениями. Руки Марка догоняют его губы и приступают к расстегиванию ширинки моих брюк. Стоит только ему слегка спустить замок ниже, обнажая моё лазурно серое кружевное белье, как из его уст вырывается, словно ругательство:
– Господь – Создатель…
Я напугано перестаю дышать, начиная думать, что что-то его оттолкнуло от меня. Открываю глаза и слегка приподнимаю голову, смотря на юношу. Марк стоит на коленях, положив свои руки на мои, обхватывающие его талию ноги, и поедает меня глазами.
– «Чидори». – Утверждает он, ведя параллель ощущений через технику атаки использования удара молнией в том самом аниме. – Это будет, как разряд молнии. – Едва он произносит это, как тут же ещё более яростнее набрасывается на меня, жадно стаскивая с меня брюки, оставляя в одном лишь белье.
Приподнимаюсь к нему и расстёгиваю его ремень. Всё остальное Марк делает сам, затем, плавно опускает меня обратно, одновременно расстегивая и снимая с меня бюстгальтер. Горячие губы юноши прильнули к моей груди. Я скромно простонала от удовольствия, закрывая себе рот своей ладонью. Одной рукой он проскальзывает вниз под моё бельё. Я выгибаюсь, стоит ему дотронуться меня. Его зубы начинают слегка покусывать мою грудь, а руки неотрывно двигаться по кругу, стимулируя моё возбуждение где-то внизу. Мои ноги начинает потрясывать и он чувствует, чего я хочу: моментально сжав моё бельё сильной хваткой юноша спускает его и мгновенно входит в меня, убирая мою ладонь с моего рта, заменяя её на свою, давая мне кусать его, а не себя. Он двигается быстро, резко, уверенно. Глубоко. С каждым его движением мой стон становится громче и протяжнее. Я закидываю свои руки себе за голову и прогибаюсь, а он освобождает мои губы и теперь крепко держит обе мои кисти одной своей рукой. Вторая его рука обнимает мою талию и прижимает к себе всё больше и больше, будто бы ему недостаточно того, что он и так одним лишь движением своих больших размеров достиг моей глубины. Его губы чередовали свои поцелуи, разделяя их между моими губами и моей грудью. Я начинаю хватать ртом воздух и из о всех сил сжимать руки, раня свои ладони ногтями.
Марк поднимает нас не отрываясь и, вновь садится, облокачиваясь на спинку дивана. Он медленно и осторожно усаживает меня на себя ещё ниже. Ещё глубже. Я думала, что он уже достиг моей глубины. Оказалось, что это произошло только сейчас, когда он дал мне время привыкнуть к его размерам и движениям, подготавливая моё тело к неожиданной, давно забытой приятной боли. В какой-то момент моё тело начало реагировать на него и принимать его так, как принимало Велиара. Конечно, я могу списать это на то, что не была в таком интимном контакте очень, очень давно. Также списать это на то, что пьяна. В моменте, между одним морганием моих глаз, я будто видела именно его. Такого, каким помню и каким знаю. Каким полюбила. И, самое удивительное, я не пугаюсь этого видения. Я скучала по нему. По тому, кого любила. Кто любил меня. Кто сливался своей энергией с моей так, как этот юноша любит меня этой ночью. Это было очень похоже. Очень близко.
Я закатываю глаза, чувствуя, как охватываю его внутри себя своей пульсацией и вздрагиваю каждый раз, как это происходит.
– Тебе больно? – Беспокойно смотря в мои глаза, спрашивает юноша, приподнимая меня выше.
Я поправляю свои волосы, что давно уже потеряли объем какой-то собранной причёски, что держалась весь вечер и часть ночи, скидывая их все на одну сторону и кладу свои ладони на его плечи. Затем, сжимаю их, начиная самостоятельно двигаться.
– Я даже не помню, когда мне было так больно в последний раз. – Отвечаю я, имея в виду то, насколько мне хорошо от этой боли.
Кусаю Марка за его нижнюю губу. Мои движения убыстряются, от чего я мысленно погружаюсь в невесомость и перестаю слышать всё, кроме наших бешенных сердцебиений. Прижимаюсь к торсу юноши своей обнаженной грудью, он ласкает мой позвоночник, водя вдоль по нему руками. Такое чувство, будто под его прикосновениями мои болевые точки превратились в эрогенные, расположение которых ему заведомо наизусть известно. Если бы он знал, как давно я готова, то всё это могло закончиться ещё с прикосновением ко мне его пальцев под кружевом моего белья.