Три.
Лишь сейчас я могу благоразумно признать, что, поступив я тогда иначе – моя судьба могла решиться абсолютно не наиболее наилучшим образом, как казалось и желалось этого в каждую секунду перекапывания прошлого в поисках костей виноватого. Скелет виновника, которого я закапала тогда сразу же после собственно вынесенного и озвученного приговора, сейчас появляется передо мной, освобождаясь от песка, что раздувает от него ветер времени. Теперь - я вижу. Этот скелет не принадлежит Велиару. Он – мой.
Велиар – это исключительно только мой выбор именно этой, проживаемой судьбы. Всё, что мы пережили вместе с ним и всё, что я испытала, благодаря ему, будь то неизмеримые временем, первые и неповторимые моменты счастья или, постепенно изранивающее меня, а потом и резко разбивающее мою душу, словно хрусталь, предательства. Я самолично допустила то, что произошло не только со мной, а с нами двумя. Сама предписала своему избраннику желаемые мне качества и поверила в них, сотворив из него того, кто был нужен исключительно мне. А потом возненавидела его за то, что обман моего собственного разума растворился чёрным туманом и я увидела своё разочарование в том, кого на самом деле укрывала всеоправдывающим камуфляжем своих иллюзий и желаний.
Я сама впустила в свою жизнь уныние.
Четыре.
Мои руки начинают постепенно расслабляться, разжимая кулаки.
Я неторопливо вдыхаю прохладный воздух со вкусом соли и каюсь в том, в чём повинна всю свою жизнь: я позволила себе взять на собственные плечи непосильную ношу и возомнила, что обладаю достаточными полномочиями для того, чтобы решить то, что не может решить сам Бог. Я хотела изменить Тьму, подчинив её Свету и искренне веровала в то, что благословлена на эту миссию. Благословлена на спасение человечества, путём приношения самой себя в жертву Тьме.
Я сама впустила в свою жизнь тщеславие.
Пять.
Я любила Велиара.
Но собственный страх перед Тьмой останавливал меня полюбить его и настоящим – тоже.
Он был прав. Абсолютно во всём. Из нас двоих – это я лгунья, твердящая о всё принимающей и всепрощающей любви, но так и не способная полюбить в нём обе его стороны, а не только его Свет, который, как мне казалось, видела в нём.
Это я отказалась от него, перестав верить в ту идеологию любви, что нам завещал Господь. Я отказалась от Сына Божьего в тот момент, когда рана его выбора остановила моё, любящее его, сердце. Когда надежды на взращивание мной в нём Света, убивающего всю его Тьму, больше не осталось. В тот момент, когда правду его слов я была не готова воспринимать и допускать из-за собственной к себе жалости. Я отказалась от единственного вероятного спасения человеческих душ лишь потому, что видела это спасение только в рождении нашего с Велиаром ребёнка, несущего в себе больше моего Света и исключающего всю Тьму своего отца. Так Велиар, со временем, изменился бы и сам.
Говоря «мы» я подразумевала только себя и свой самообман. Моего мужа, его полноценного, таким, каким он являлся и является до сих пор – никогда в этом слове не было. Там всегда был кто-то другой. В ком я всю свою жизнь нуждалась, но просто не могла его найти. Тот, кто был и будет необходимой мне правдой. Тот, кто его лживый образ в моих глазах.
Я сама впустила в свою жизнь ложь.
Шесть.
Делаю резкий, но лёгкий выдох. Над головами всех столпившихся слышны взмахи крыльев, пролетающих стаей чаек.
Я хотела обладать счастьем, спокойствием, умиротворением. Всем тем, чем обладали жители Эдемского Сада до его грехопадения. Хотела быть самодостаточной и все понимающей. Цельной. Счастливой. Любящей. И любимой.
И была такой.
В разные периоды своей жизни. В разных обстоятельствах и с разными людьми.
Но я жаждала иметь всё это изначально. С первого дня своей жизни. Без этой долгой истории, полной боли, мук и страданий. Я жадно молила Отца о том, чтобы он дал мне то, что я желаю. Чтобы прекратил мои страдания. Нет, чтобы вообще не допускал их. Чтобы он наполнил до краёв мою жизнь одним лишь ощущением всего Света, который я способна как излучать сама, так и впустить его в себя.
Я сама впустила в свою жизнь жадность.
Семь.
Звуки вступительных струнных инструментов разносятся внутри меня приятными горячими приливами крови.
Я знала, что расставание с любимыми людьми приведёт меня к полному опустошению. Поэтому, пустоту своей души я пыталась возместить наполнением своего тела физической болью и физическими наслаждениями. Неженский труд, забивающий меня ноющей тягостной болью, вкусная еда и напитки, сладостно вознаграждающие меня за ежесекундное терпение собственной жизни, вредные для организма, но оморачивающие разум, вещества. И трепет тела, который я смогла позволить себе с незнакомым, но от того и незабываемым юношей, по прикосновениям которого я теперь всегда буду по-доброму тосковать.