А потом, спустя пару лет, мы полетели к нему. В Норвегию. Забавно, да? Именно сюда Велиар привел меня в наш «медовый месяц». Я до сих пор помню запах этих лесов, деревьев, камней, воды… И свет ночных костров, у которых мы сидели и даже не знали о том, что будет. Хотя, может он и знал. Одному Дьяволу известно.
Мы поселились в доме Марка у Фьорда. Далеко от людей, как я и люблю. Он колол дрова, топил печь. Ходил с Опиумом на рыбалку. Иногда улетал на деловые встречи на пару недель, этого требовал их семейное дело. Я занималась домашним бытом. Пекла пирожные. Готовила лекарственные травы для местных, с которыми встречалась в магазинах и на прогулках. Даже варила свечи. И читала детям в местной библиотеке сказки вслух. Марку, кстати, я тоже их читала вечерами, когда мы сидели на диване у нашего камина.
Наши отношения были похожи на ту самую подростковую любовь. Мы вели себя как дети постоянно. Баловались, передразнивали, горели... беспричинно желали. Пылали. Как одержимые.
С ним меня отключило абсолютно от всего, что было. Спина давно не болит. Даже не ноет. Муки совести онемели. Воспоминания отпустили. Будто все мои печали и страхи ушли в пустоту, оставив лишь сияние чистых чувств.
Зима. Поздняя ночь. Спальня. Я лежу, укутанная черной простыню, положив свою голову на его колени. Он сидит, облокотившись к спине кровати. Мы смотрим телевизор. Угадай, милый читатель, что мы пересматриваем вместе с ним. Японские мультики, верно.
И, пока я смеюсь над очередным эпизодом, его пальцы водят по моей чуть обнаженной от простыни спине, повторяя узор моей татуировки.
– Кажется, я полюбил розы ещё до того, как родился. – Внезапно начал говорить мужчина.
– Впервые я увидел этот цветок, когда был совсем маленьким и ещё даже говорить не мог, однако, помню этот момент так отчётливо, будто бы это произошло со мной сегодня утром. Иногда мне это даже снится. Тогда меня вывели на позднюю вечернюю прогулку, так как моё самочувствие тем вечером значительно ухудшилось, и отец решил, что мне необходимо подышать свежим воздухом. Я родился слабым ребёнком. Как будто родится и не должен был.
По моему телу прошла дрожь его откровения. Я никогда не лезла к нему в душу. Я ждала, когда он сам захочет рассказать мне то, что посчитает нужным. И сейчас я так боюсь спугнуть этот момент его искренности, что, кажется, не дышу.
– Отец сам вывел меня за территорию нашего дома, там я ещё никогда не был. Я шёл впереди него медленным и слабым шагом, но мне было действительно важно продолжать идти, так как это был второй раз, когда мне позволили выйти из дома. Меня интересовало всё, что я видел: небо, ветер, листья, земля, камни… Мне хотелось успеть увидеть всё, что попадалось на глаза и успеть дойти как можно дальше, прежде, чем придется вернуться домой. На моё удивление, отец не останавливал меня. Я боялся обернуться, чтобы посмотреть, идёт ли он всё ещё за мной или уже стоит, ожидая, когда сможет крикнуть мне «возвращайся», боялся, что если обернусь, то непременно так и будет и моя прогулка завершится. От страха я старался усилить свои шаги. На улице становилось всё темнее, но путь мне словно освещали горящие любознательностью и счастьем мои же глаза. Я не боялся темноты, наоборот, хотел научиться видеть в ней. Я переползал через старые разрушенные каменные глыбы, трогал их холод и образовавшийся мох, вдыхал запах летней ночной свежести. А потом я увидел летающий огонёк и погнался за ним. Тогда отец выкрикнул моё имя впервые, но я не отреагировал на него. Огонёк привёл меня в большие, высокие заросли и скрылся в них. Я спустился на колени и полез в тёмные кусты, чтобы успеть догнать его, хоть он уже не был виден. Я не смотрел на землю, смотрел лишь впереди себя, вытянув ладонь вперёд, отталкивая от себя ветви, что попадали в лицо. Отец выкрикнул моё имя во второй раз, в тот момент, когда мои пальцы коснулись нежного бутона влажного от росы цветка. Я не видел его окраски, но почувствовал прекрасный запах которым он встретил моё к нему прикосновение. Едва я успел отодвинуть свою руку в сторону, чтобы увидеть этот цветок, так отец сразу же понял меня к себе на руки, крепко прижимая мою голову к своему плечу. Я преподнёс свои пальцы к своему носу и вдохнул ещё раз аромат, даренный мне цветком. Ещё никогда ничего из того, что окружало меня, не пахло так вкусно, как этот цветок. Потом я захотел попробовать его на вкус и коснулся губами тех мест своей ладони, где осталась роса. Она показалась мне сладкой и вкусной. Вернувшись домой, я долго не мог уснуть. Я продолжал прижимать свои пальцы к своему лицу и вдыхать оставшийся на них запах цветка, представляя, как снова дотронусь до него и увижу при свете дня. А ещё я очень хотел попробовать снова его волшебной росы. С мыслями об этом цветке я и уснул. На следующее утро моя няня впервые была в хорошем настроении, а я чувствовал себя бодрым и здоровым, как никогда раньше. Я бегал по дому, у меня был хороший аппетит и игривое настроение. Я подбегал к двери, пытаясь открыть её и убежать к цветку. Но меня никто не выпускал из дома. Лишь сейчас я понимаю, что выздоровел после той прогулки. Шли годы. Меня начали выпускать на улицу, но так и не позволили снова выйти за территорию дома, где я был тогда с отцом. Совершив множество без удачных попыток сбежать, я не раздумывал сдаваться, а продолжал обдумывать следующую попытку встречи с цветком. Сначала я научился рисовать. И пытался нарисовать его. Но выходили лишь тёмные очертания кустов, светящийся маленький огонёк и тёмный бутон, что прятался за ним. Отец забирал все мои рисунки, с тех пор я их и не видел, даже не знаю, оставил он их или нет. А потом моё состояние вновь ухудшилось. Я пролежал в постели несколько недель, практически не выходя из своих снов. А когда пришёл в сознание, увидел мрачное и злое лицо отца. Он взял меня на руки и вновь отнёс туда, где мне просто необходимо было снова оказаться. Отец поставил меня на землю возле зарослей. И молча наблюдал за тем, что я буду делать. Я нашёл его. Практически сразу же. Увидел его превосходный цвет, отличающийся от цвета всех других цветов, которые я когда-либо видел. Он был такой маленький и хрупкий, такой же, каким был и я тогда, но мне так хотелось защитить его, обнять его своими ладонями. Что я и сделал, едва коснувшись цветка. Я снова вдыхал его запах, по которому скучал и о котором так долго мечтал. Мои губы потянулись поцеловать нежный и хрупкий бутон. И я поцеловал его, облизнув с них остаток его влаги. Только тогда я и узнал, что это роза. Отец тихо сказал мне об этом, пока я радовался долгожданной встрече и пытался вырвать росшие рядом сорняки и колючки, которые мешали ей расти и прятали её от света и от меня. С тех пор мне никто не запрещал туда приходить. Я назвал это место заброшенным садом, за которым стал ухаживать. Вскоре вместе с одной розой начали цвести десятки, а, затем, и сотни бутонов, за которыми я ухаживал. Все всегда знали, где меня искать – если я не был дома, значит, был в розовом саду. Потом я нарисовал так много картин с розами и украшал ими дом, чтобы они всегда были рядом со мной. Это было до того, как я уехал из дома и стал путешествовать. Но я всегда возвращаюсь в сад, при возможности. Меня интересовало и до сих пор интересует всё, что с ним связано. Я пытался заполучить любую вещь, которая напоминает мне розу, услышать сказку о ней или рассказ древних жителей. Для меня роза пахнет любовью. Ты пахнешь, как моя роза. Как моя любовь.