– Не валяй дурака, Ник, ты меня прекрасно понял, – он наклонился вместе со стулом, раскачиваясь на двух его ножках, – какого чёрта ты делал столько времени у Кракена, в то время, когда другие работали? Что ты о себе вообразил, дьявол тебя забери?! Доктор подошёл к ним с обеспокоенным выражением лица:
– Капитан, не лучше ли отложить на некоторое время этот разговор, Николас ещё…
– Что?! – перебил, бросая на него разъярённый взгляд тот, – хочешь сказать, твой пациент ещё слишком слаб? Да плевать мне на это… Как и ему на то, что чуть не сорвал всю операцию, подверг риску не только себя, но и людей, технику… Мы из-за этого… философа – любителя, опоздали на целых шесть минут с погрузкой и отправлением, – гремел уже на весь отсек капитан Гору.
– Ты хоть понимаешь, что это значит? – в мгновение ока, резко, и на удивление бесшумно оказываясь прямо перед Ником, произнёс он, теперь уже свистящим шёпотом, – Учитывая радиационный фон, колоссальную плотность атмосферного давления, а под занавес ещё и чудный проливной дождик из метана, цианида, аммиака и чёрт его знает чего ещё, под который мы попали, задержавшись по твоей милости, и прочие прелести этого славного местечка? – продолжал он, не замечая, как осторожно, качая головой, выскользнул за дверь Филипп.
– Мне жаль, что так вышло… – сказал Ник, не только не испытывая ни малейшего сожаления, но даже не считая нужным скрывать это. Просто нужно было что-то ответить, так как он видел, что Алан Гору этого от него ждёт, – Не понимаю, что произошло… – Ник говорил бесцветным, монотонным голосом, который можно было бы списать на перенесённый шок, усталость, массированную интоксикацию и перегрузки, если бы сам Николас Дорин точно знал, что это не так.
– Обещаю, что больше такого не повторится, – с трудом и даже некоторым отвращением выдавил из себя Николас.
Алан посмотрел на него со странной смесью насмешки и презрения:
– Как ты можешь обещать такое, если даже сам признаёшься, что не знаешь, как это произошло? – уже тише отозвался капитан и тяжело поднялся со стула.
– Моё дело отразить всё в рапорте и пусть уже в центре разбираются, что это такое было с твоей стороны… Прости, но я обязан это сделать… Он оглянулся в дверях и с сомнением пожевал губами:
– Мы в космосе, Ник… – после небольшой паузы произнёс он, – В нём полно тайн, он загадочный и прекрасный, согласен, но ещё он хладнокровный и убийственный, не прощающий ошибок, легкомыслия и самонадеянности… Ты ведь знал об этом, Ник, так? Николас смотрел на него прозрачно-голубыми глазами, не выражающими абсолютно ничего. Гору вдруг подумалось, что в его глазах он видит не больше раскаяния и понимания, чем в той бесконечной, мглисто – ледяной космической зыби, в которой нёсся сейчас их корабль «Икар – 2050-Z» со скоростью, в несколько раз превышающей скорость света. Ему стало как-то не по себе. Когда повисшая пауза явно затянулась, Алан кивнул, будто в ответ на какие-то свои мысли и медленно произнёс:
– Да, и, кстати, Ник, я полностью согласен с тобой, что такого не повторится больше… А знаешь почему? Хотя бы по той простой причине, что ты не примешь участия больше ни в одной космической экспедиции… По меньшей мере, я собираюсь сделать для этого всё, что в моих силах. Но уже сейчас могу заявить со всей ответственностью: ни в моей команде, ни на этом корабле ты больше не появишься, это совершенно точно. Капитан нахмурился и отвернулся. Почему-то ему было невыносимо трудно смотреть на Ника. И даже находиться с ним рядом. Ощущение было настолько чётким и болезненно-острым, что Алану нестерпимо, до предательски ухнувшего на всё левое подреберье и замеревшего тут же, где-то в области солнечного сплетения сердца, до застучавших со страшной силой в висках стальных, холодных молоточков захотелось выйти отсюда, чтобы только не видеть больше этого человека.
– Что с ним, док? – спросил он Филиппа, когда встретил его выходящим из соседнего отсека. Тот развёл руками:
– Пока рано делать выводы, должно пройти какое-то время… Если вкратце, физически он в полном порядке… Он получил небольшую долю радиоактивного облучения и отравления газовым коктейлем, в состав которого входит добрая половина таблицы Менделеева, и то, о чём мы пока не имеем ни малейшего представления… Но эти последствия, в принципе, в наше время устраняются довольно быстро, и принятые меры со всем основанием позволяют надеяться на то, что Николас Дорин в самое ближайшее время вернётся к своим обязанностям космобиолога и учёного…– доктор попытался пройти в изолятор, но Алан, своей внушительной фигурой загородивший проход, не двинулся с места. Доктор удивлённо поднял на него взгляд: