Разумеется, Нейса понимала всю безнадёжность подобных чувств.
— Когда ты снова вступишь в плодотворный период, присоединись к другому Табуну, — посоветовала она. — Не в твоих интересах оставаться рядом с человеком в сии дни.
— И всё же, если он вернётся, как собирался, дабы навестить…
— Понеси, ожеребись и сохрани дружбу с человеком, — продолжала Нейса. — Пусть всё будет так, как должно быть. Так появилась на свет и ты.
— Но если бы он остался…
— Флета, он — человек, сын адепта! — напомнила ей мать. — Тебе не позволят сие забыть!
— Но почему мы должны расстаться? Ведь он тоже меня любит…
Но Нейса уже превратилась в кобылу и испустила из своего рога несколько звуков гармоники. Она не из тех, кто станет поддаваться мечтам о несбыточном.
Флета осознала, что здесь к её надеждам отнесутся не более дружелюбно, чем в Голубом Замке. И всё же молодость и горячий нрав не давали ей сдаться. Без Маша её жизнь не имела значения.
Девушка вздохнула. Потом тоже обернулась кобылицей, сыграла Нейсе мелодию расставания и стала пересекать равнину, направляясь к Владениям Оборотней.
Путь занял какое-то время. Когда совсем стемнело, Флета задержалась попастись и подремать — спала она прямо на ногах, — чтобы возобновить путешествие с утра.
Она добралась до Стаи чуть позже в тот же день. Увидев её, волки сорвались с мест в предвкушении добычи, но едва узнали в единороге повзрослевшего жеребёнка Нейсы, проводили к вожаку — Каррелгиру.
Тот принял обличье мужчины, и Флета опять превратилась в молодую женщину. Он был покрыт шрамами, результатами многих сражений, и, скорее всего, приближался ко времени, когда ему предстояло быть убитым одним из сыновей, который, в свою очередь, займёт место вожака. Но он был другом Нейсе — и Флете.
— Что привело тебя к нам, кобылка? — приветливо осведомился он.
— Я бы хотела побеседовать с Фурраменин, — отозвалась Флета.
— Добро пожаловать, — улыбнулся он. Ферраменин была щенком его любимой суки, одногодкой Флеты.
Вскоре они уже вели между собой разговор, удалившись от Стаи.
— Ты понесла? — нетерпеливо поинтересовалась Фурраменин, приняв образ миловидной девушки. Вскоре и ей придётся ненадолго оставить Стаю ради той же цели, и отец не будет её сопровождать.
— Не совсем, — вздохнула Флета. Как и раньше, она принялась объяснять ситуацию, не скрывая и волновавших её подробностей.
— У-у-у, с человеком! — воскликнула невинная сучка. — Но, разумеется, он не заменил тебе жеребца!
— Мы занимались любовью ради того, чтобы предотвратить моё возвращение в Табун, — напомнила ей Флета.
— Хлопни себя хвостом, когда сие говоришь! — воскликнула волчица. — Ты, и впрямь, жаждала того человека!
— Верно, — согласилась Флета. — И когда опасный период завершился, он возжелал меня снова, по-своему, и… — Она пожала плечами.
— И теперь твоя тоска по нему длится постоянно.
— Да, можно и так сказать. Никогда ранее я не желала заниматься любовью во имя любви к тому, с кем происходит слияние.
— Кто бы не пожелал щенка адепта!
— Нет, он из другого мира.
— Так вот почему он не знал, что сие невозможно.
— Верно. — Флета умоляюще посмотрела на неё. — Без него мне не жить. Но неведомо мне, вернётся ли он, а даже если и вернётся…
— Сие всё ещё остаётся невозможным, — закончила Фурраменин. — Помечтали недельку и вернулись к суровой реальности.
— И всё же, если он вернётся и возжелает меня…
— У адептов бывают наложницы, — напомнила ей подруга. — Некоторые нравятся им даже больше жён.
— Но я не желаю делить его с другой!
Фурраменин покачала головой.
— Невозможно, — решительно заключила она.
— Ты так считаешь?
— Да. Мы на Фазе, разве ты не заметила?
Они заговорили на другие темы, и беседа протекала хорошо, но Флета уразумела то, для чего сюда и явилась. Оборотни тоже не понимали её любви.
На следующий день она отправилась к пещере вампиров. Здесь она поговорила с Сачеван, прелестнейшей из рода. В женском обличье она обладала роскошными каштановыми кудрями и фигурой, заставлявшей мужчин млеть ещё до того, как вампирша их касалась. Сачеван славилась своими формами среди любых мужчин: вампиров, оборотней, единорогов и настоящих людей (Бэйн не был исключением). Естественно, если у кого и имелись перспективы на серьёзные отношения с ними, то у неё.
— Но, Флета, это несерьёзно! — возразила Сачеван.
— А я настроена серьёзно, — настаивала Флета с упрямством единорога.