— Поскольку мой способ помочь принять ты не желаешь, придётся воспользоваться твоим. Но мне сие не нравится. Выбери облик, что тебе по сердцу.
Флета обернулась девушкой.
— Под сим обличьем я его полюбила, — заговорила она, впервые применив для речи язык.
— Боюсь, что мне предстоит раскаяться в своём поступке, — печально произнёс Труль, вручая ей амулет. — Пробуди его, когда будешь готова.
Флета взяла амулет.
— Я пробуждаю тебя! — немедленно заявила она.
Незримая магия обволокла девушку, и она поняла, что колдовство сработало, хотя — по виду — ничего не произошло. Теперь она не могла изменять облик.
— Благодарю тебя, Адепт, — кивнула она.
— Проклинаю нужду, которая привела тебя ко мне, — отозвался он.
Она шагнула вперёд и наградила его поцелуем в уродливую щёку.
— Почему такое доброе существо, как ты, проводит свой век в одиночестве?
— Меня изгнали из рода, — угрюмо буркнул он.
Расплата за то, что он поддерживал замысел Стайла: равенство для обитателей Фазы, не принадлежащих к человеческому роду, и ограничения магии. Другие тролли приняли сторону враждебных адептов. Разумеется, Труль обладал достаточной магией для того, чтобы заманить в пещеру и удерживать силой женщину любого вида, включая троллей и людей, но он от этого отказывался. Его трагедия была не менее печальна, чем её собственная.
— Сделай так, чтобы никто не вмешался, — попросила она.
— Хорошо, — неловко согласился он. — Никто не спасёт, никто не вмешается.
Флета развернулась и пошла к выходу из горы. Скалы отползли в стороны, выпуская её, затем вновь сомкнулись за спиной. Теперь Флета была предоставлена самой себе.
Весь день Флета шла на северо-запад, направляясь к Белому Хребту. Её человеческие ноги устали с непривычки, но другого способа путешествовать для неё теперь не существовало. Как бы долго ни пришлось шагать, она могла себе это позволить.
На протяжение всего пути её не побеспокоило ни одно живое существо. Труль сдержал своё слово. Он не стал помогать ей добраться до цели, поскольку цель эта ему не нравилась, но согласился защищать Флету от любых покушений на её жизнь во время путешествия.
Оно заняло несколько дней. Наконец, она добралась до гор и вскарабкалась на подножье, а затем — и на основной склон. К наступлению вечера Флета очутилась на травянистом уступе, край которого обрывался прямо в глубокое ущелье.
Это был тот самый обрыв, на краю которого двадцать лет назад стояла её мать, Нейса, готовая сигануть туда, но не дать Стайлу одержать над ней верх. Нейса не задумывала убить себя; в воздухе она приняла бы обличье светлячка и улетела, предоставив наезднику сорваться вниз и принять смерть, упав на острые камни. Однако он, не подозревая о её планах, освободил кобылицу — и тем самым всё-таки её завоевал. После этого она подарила ему всё, что могла. Позже он закрепил их отношения Клятвой Дружбы, связав ею людей, единорогов и оборотней. Власть данной клятвы чувствовалась и сейчас, двадцать лет спустя. Но корни её лежали здесь, на обрыве, где Стайл сделал тот самый первый шаг.
Флета стояла на краю. Нейса не замышляла самоубийства, а её дочь — да. Доведись ей прыгнуть с обрыва до визита к Трулю, она превратилась бы в колибри неосознанно, и не умерла бы. Поэтому она себя и заколдовала. Теперь она уже не сможет передумать после прыжка.
Таким образом, проблема будет решена. Заботиться о ней нужды не возникнет, и Маш, если он когда-нибудь узнает о её гибели, не будет отвлекаться на бесплодные отношения заместо иных, более важных дел.
— Маш! — вскрикнула Флета, позволив любви захлестнуть её с головой. Горы услышали её крик и отозвались печальным эхом. На снежных пиках из ледяных пещер посыпались демоны, озираясь в поисках источника повторяющегося слова. По воздуху прошла волна: всплеск убеждённости.
Вымолвив это, Флета вынесла себе приговор.
И шагнула с обрыва вниз.
Глава 15
Голубой
Вернувшись на Протон, Бэйн обнаружил себя в клетке, прикованным к стене — так, чтобы невозможно было пошевелиться. Очевидно, попытки Маша освободиться успехом не увенчались. Но выпустил ли он Агапу? Это имело для Бэйна огромное значение.
Он временно отключился, зная, что сейчас всё равно ничего не поделать, и враждебно настроенные граждане никак ему не навредят, поскольку без него контакт с Фазой будет невозможен. Поскольку естественными функциями человеческого организма механическое тело не обладало, неподвижность не приносила с собой неудобств. Здесь явно произошло нечто, после чего Гражданин предпринял дополнительные меры безопасности. Что Маш натворил?