— Какое-то время назад мы с женой обратили внимание на то, что наш сын недоволен своей жизнью, — начал Голубой. — Он — продукт наших самых продвинутых технологий. Его схемы более совершенны, чем Шины. Его мозг по всем стандартам уподобляется живому мозгу настолько, что мы уже не видим разницы.
— Она очень маленькая, — согласился Бэйн.
— Но он существовал, а не жил, подобно живым организмам, как сам того желал. Этого мы ему дать не могли — до тех пор, пока он не связался с тобой. Теперь он испытает и это состояние. Думаешь, он захочет вернуться?
— Нет, если любит Флету, — ответил Бэйн.
— Ты нам нравишься, Бэйн, — продолжал Голубой. — Мне не удавалось зачать сына до того, как я прибыл на Протон. С моей стороны брак с Шиной не был жертвой. Лаборатория стала единственным способом решения моей проблемы бесплодия. И я доволен Машем. Но мне всё ещё иногда хочется иметь настоящего сына на Фазе. Моя неспособность к оплодотворению разрушила отношения с твоей матерью, Бэйн. Наша любовь оказалась словно под давлением извне. Голубая Леди отчаянно нуждалась в ребёнке. Теперь я вижу в тебе сына, который мог бы быть моим.
Голубой замолчал.
— Он пытается сказать, — заговорила Шина, — что если ты, Бэйн, останешься на Протоне, мы станем тебе такими же родителями, как и Машу. Если пожелаешь жениться на Агапе, мы тебя поддержим.
— Но вы же меня совсем не знаете! — возразил Бэйн, обращаясь к ним обоим.
— Ты — дитя моего двойника, задержавшееся в чужом теле, — откликнулся Голубой. — На Фазе тебя растили, как начинающего адепта. Ты пришёл на Протон, как я когда-то. Я думаю, что знаю тебя достаточно. Если ты захочешь остаться и готовиться к получению Гражданства, добро пожаловать.
Бэйн знал, что подобное предложение должно его ошеломить. Но это тело обладало лучшим контролем над эмоциями, чем его собственное. Он просто оценил преимущество, которое обретёт в таком случае, и вопросов не возникло.
— Я не против, — решил он. — И мой двойник тоже будет доволен.
— Подозреваю, что он уже доволен, — сказал Голубой. — Но не стоит оставлять место сомнениям. Свяжись с ним, обменяйся телами, и пусть каждый примет решение, удостоверясь в том, что оно — наилучшее. Между вами в любом случае должен сохраниться контакт. В этом мы согласны с враждебно настроенными гражданами. Возможность восстановить связь миров слишком важна, чтобы её утратить. Вот только выгоду от контакта мы видим не в том, в чём её усматривают они. Ставки огромны. Любой, кто получит доступ к компьютеру Оракула и Книге Магии, способен будет влиять на жизнь сразу двух миров. Пока это невозможно. Обладая таким могуществом, я бы мог завершить интеграцию различных видов в общество Протона, а позже — и совсем уничтожить феодальное рабство. Обладая такой мощью, граждане-враги могли бы обратить в прах всё, чего я добился за двадцать лет и низвести на самое дно общества роботов, киборгов, андроидов и инопланетян.
Бэйн взглянул на Агапу.
— Этого никогда не произойдёт! Для тебя я буду стараться изо всех сил, — пообещал он девушке и поцеловал. В дальнейшем обсуждении темы нужды не возникло.
— Однако… — вздохнул Голубой, и Бэйн почувствовал, как по спине пробежал холодок. Как и его отец, тот намеревался сообщить что-то неприятное; юноша это предвидел. — Существуют определённые проблемы.
— Без них не обходится никогда, — помрачнел Бэйн.
— Мой путь здесь, в измерении Протон, нелёгок, — признался Голубой. — Прогресс набирает ход медленно, а оппозиция стремится воспрепятствовать каждому моему шагу. Граждане запрещают любую техническую новинку, дабы расстроить мои планы до того, как соберётся Совет. За двадцать лет мы пришли к считанному количеству компромиссов. Я бы хотел запустить множество программ, если бы только мог, но пока удался лишь Экспериментальный Проект. Боюсь, у моего двойника с Фазы похожие проблемы.
— Верно, — кивнул Бэйн. — Он желал объявить равенство всех существ на Фазе: людей и животных, но встретил сопротивление со стороны всех видов. Он сделал Голубые Владения центром образования и свободы животных, а также — их взаимоотношений. Мы приветствуем всех, но являются, за исключением связанных с Нейсой клятвой друзей, лишь немногие. Некоторые боятся гнева враждебно настроенных адептов, и не без причины; некоторые просто хотят жить по-своему. Посему сейчас планы отца заморожены. Фаза не такая, какой он себе её представлял.
— Значит, он не смеет продвигать ничего, кроме жизненно важных вопросов, — сделал вывод Голубой. — Я знаю, как это.