Пальцы ловко нащупали нужную цепь и отключили несколько проводков, освобождая крохотный чип. Наблюдая за охранником, который продолжал похрапывать, не глядя в его сторону, Маш вынул чип и спрятал за своим телом, под скамьёй. Всё ещё не сводя глаз со сторожа, он воспользовался обеими руками, чтобы вставить чип в другое место.
Тело Маша было организовано в иерархическом порядке: его работу обеспечивало определённое количество чипов, у каждого из которых имелся свой собственный источник энергии. Извлечённый чип отвечал за левую руку, однако в случае нужды Маш вполне мог временно обойтись и без него. Юноша закрыл панель, чтобы скрыть изменения, и приспособил чип для другой работы. Теперь тот отвечал не за внутренние ощущения, а за передачу внешних данных. Положив устройство на скамейку рядом с собой, Маш включил его. Чип занялся посыланием сигнала, который легко прошёл сквозь стекло и достиг раба. Сигнал не был мощным или способным на преодоление больших расстояний; он всего лишь настраивал мозг человека на крепкий сон. Охранник даже не почувствует его, однако добудиться его будет очень непросто.
Теперь Маш коснулся участка кожи правой руки, открывая панель там, и переключил несколько проводов, отсоединяя от цепи чип, отвечающий за усиление моторных функций при необходимости. Эдакий механический всплеск адреналина, пребывающего под контролем разума. Второй чип Маш тоже вынул, чтобы сделать из него миниатюрный передатчик. Затем он поднёс устройство к стеклу.
Стеклянная стена запиралась с помощью механизма, управляемого системой компьютерной идентификации. Предполагалось, что заставить её открыться голосовой командой может только присутствующий здесь же конкретный человек. Если бы проникнуть внутрь или наружу попытался кто-то другой, сработала бы тревога. Однако устройство Маша посылало сигнал, который аннулировал сигнализацию и открывал замок. Этому трюку, как и обездвиживанию живого человека, он научился ещё ребёнком — во время игр с другими машинами. Многие роботы-гуманоиды умели нечто подобное и по общему негласному соглашению не передавали эти знания людям. Как и короткий путь к сексуальному удовлетворению, данная информация предназначалась только для разумных механизмов.
Маш установил чип на замок и настроил его на нужную волну. Замок послушно щёлкнул, и стекло отползло в сторону.
Маш вышел из клетки, приблизился к сладко посапывающему рабу и втолкнул его в клетку на своё место. Он усадил человека на скамью, поднял умиротворяющий передатчик, затем вновь покинул своё узилище, закрыл за собой стеклянную дверь и выключил второй чип. Раздался щелчок замка, подтверждавший обновление сигнализации. Маш открыл панели на руках и вдвинул устройства туда, где они и должны были находиться, не оставляя за собой ни следа побега. С долей удачи до пробуждения раба пройдёт какое-то время, и пленника не хватятся ещё долго.
Маш пошёл вдоль по коридору, прислушиваясь: не прозвучит ли тревога? Он планировал вести погоню за собой, но не сразу. Требовалось время, чтобы спрятаться и заставить их хорошенько порыскать вокруг.
Место он выбрал практически сразу: ближайший Дворец Игр. Затеряться в закоулках выбранной игры было довольно легко.
По всей видимости, Гражданин и его слуги были заняты чем-то ещё, поскольку время близилось к полудню, а коридоры пустовали. Возможно, он шёл по запретной территории, предназначенной для изоляции пленников. Маш рассмотрел вероятность пробраться к Агапе и освободить её. Нет, риск того не стоит; ему надлежит держаться от её клетки подальше.
Он нашёл сигнальное устройство, но его даже не понадобилось отключать. Маш просто через него переступил. Наконец, впереди показался вход во Дворец Игр: обыкновенный пьедестал с дверью за ним. Дверь вела в игровые помещения. Многие Граждане владели собственными дворцами, поскольку увлечение Играми распространялось на все слои протонского общества. Даже рабского статуса здесь добивались лишь потому, что рабам дозволялось принимать участие в Играх, которые не делали различий между игроками; учитывались лишь персональные навыки. Ежегодный Турнир давал возможность рабам сражаться на равных за основной приз — Гражданство. Но даже рабы наподобие самого Маша, которому достижение Гражданства таким путём не требовалось, стремились участвовать. Вероятно, подумал он, Игры удовлетворяли потребность любого живого существа в острых ощущениях — нужда, передавшаяся и наделённым сознанием машинам.